Изгой рода Орловых: Ликвидатор 2 - Данил Коган

«взрослый человек» Орлов. Но этому не бывать. Плевать мне, кто ты такой. Я никогда дочери в делах сердечных не указывал. Она… Мария искалечена. Врачи вчера даже на жизнь ей положительный прогноз не давали. Вот выйдет она из госпиталя вся перекореженная, что делать-то будешь? Самостоятельный Орлов? А? Сбежишь в ужасе, молокосос, вот что. Иди уже. Я распоряжусь, чтобы тебя вниз отправили.

— Что сделаю? Ну для начала целителя найду, экстра-класса. Бросать друга ли, девушку ли оттого, что с ней случилось несчастье не в моем стиле. Я же говорю, мы сами разберемся. Главное, чтобы она живая была. — Последняя фраза вырвалась у меня помимо воли. И эти слова были, наверное, самыми искренними, что я произнес за весь наш разговор.

Я встал и обратился к генералу, опять игнорируя контрразведчика, опередив того буквально на секунду.

— Ваше сиятельство. Позвольте оставить вам мой прямой контакт. На всякий случай. — По идее контакт у меня должен был сейчас взять ротмистр. Но зачем он мне сдался-то?

Истомин потер серые от усталости веки и молча протянул мне свой телефон. Я коснулся его своим, и наши нейро сконнектились. Истомин, как и положено аристократу, свой контакт в ответ тоже дал. Ну все. Единственный бонус от этого дурацкого разговора я получил. Пора уходить.

— Да, ваше сиятельство. Вы наверняка у палаты свою охрану оставите. Пожалуйста, во избежание недоразумений, предупредите их, что я друг вашей дочери и у меня есть доступ.

— Или что? — Со слабым интересом спросил Истомин. Ему бы таблетки принять, а он, очевидно, при мне не хочет.

— Или я их всех в окошко повыбрасываю. — Ответил я спокойно. — Хотелось бы в больнице обойтись без насилия.

— Наглец. — Генерал вяло улыбнулся. — Иван?

— Я распоряжусь. — Ответил контрразведчик. — А то судя по тому, как молодой человек нашего Нечипоренко об плац грохнул, у охраны и вправду могут проблемы возникнуть.

* * *

Когда я вернулся в казарму, компания по обмывке наград уже почти разошлась. И хорошо. У меня уже не было никаких сил продолжать этот импровизированный праздник. Отвечать на вопросы, где я был и что делал, все же пришлось. Самой популярной версией было: меня прилетели забрать на фронт, чтобы я помог десантникам справиться с Ордой, но потом решили, что такое применение Орлова негуманно по отношению к противнику. И меня отпустили обратно монстров «пятерок» резать.

Я вяло отшучивался. И скоро ко мне перестали приставать.

Хотя, конечно, прилет «Донского» вытеснил из разговоров даже обсуждение нашего с «гаммовцами» подвига. Мою стычку с десантником раздули до масштабов эпичного сражения. Кажется, у меня появляется дешевая популярность.

Ребята из группы, видя мое настроение, тоже старались меня не тормошить.

Только Заноза подсела поближе и спросила:

— Что-то паршивое случилось, Боярин?

— Да уж. Ничего хорошего. Как отметили?

— Да нормально отметили. Ты это. Классный ты парень. Если какая помощь нужна будет, скажи. Мне объяснять ниче не надо. Просто скажи, если че.

— Спасибо. Если надо будет, обращусь. Сейчас не тот случай.

— Я ж говорю. Не надо объяснять. — Она немного неловко приобняла меня, чмокнула в щеку, порывисто вскочила и отошла к своей койке.

И что это было, сейчас? А? Я вас спрашиваю? Женщины!

Этот длинный день закончился. Свет в казарме отключили. Я лежал, рассматривая энергетическую проекцию печати — моего потенциального убийцы. И думал.

Например, а зачем ее вообще поставили с таким жестким внешним условием? Не приближаться к башням. Одно дело изгнать члена рода. За проступок мнимый или истинный. Это практикуется. Обычно, как самое суровое наказание в боярских родах. Время публичных казней давно миновало. Теперь достаточно изгнать человека, чтобы почти вычеркнуть его из жизни. И на палача тратиться не надо, и дерьмо потом за казненным убирать. Но фактически запретить изгнаннику иметь дела с другими боярскими родами? Такое случается крайне редко. В чем был план? И чей это план, а? Или, как обычно, гладко было на бумаге, да забыли про овраги? Дед помер, все планы пошли по бороде?

В любом случае от печати надо избавляться. Мало того, что я не хочу носить клеймо, как какой-то преступник, так еще ее наличие просто опасно для меня! Решат меня к Соколовым доставить без моего согласия, оглушат и довезут до башни хладный труп.

Но легко сказать: «не хочу носить». У меня есть под рукой алхимик запредельного уровня. А вот ни одного гранда-ритуалиста рядом не наблюдается.

Интересно. Башня Синицыных, например, — это все еще башня, с точки зрения печати? Или уже нет? Защитные чары-то с нее сбили. Да, там сейчас вообще всякой-разной магии намешано. Вопрос интересный, и надо бы проверить, пока мы отсюда не уехали. По идее, нас должны отправить по домам уже завтра. Слухи такие ходили среди сослуживцев.

О чем только не будешь думать, чтобы не думать о главном. Что там с Марией. Покалечена, говорите? Насколько? Чем и как ей помочь? Что я вообще могу, на моем теперешнем уровне социализации и при моем статусе? Вот в такой недобрый ночной час еще и жалеть себя начнешь ненароком. Не-не-не. Это не мое. На самом деле я многое могу. И сам. И через знакомства. Тем более, что Вика тоже часть моей социализации, пока она не решила иначе. Если что — обращусь к ней. Хотя копить долги очень не хочется, даже перед родной сестрой.

Я подумаю об этом завтра. А сейчас надо замедлить дыхание. Почувствовать пульсацию праны. Выкинуть бестолковые мысли из головы. И заснуть. Баю-бай, Алексей Григорьевич.

* * *

Спал я паршиво. Всю оставшуюся ночь мне снились кошмары, которые я к тому же не запомнил. Утром мне достались слабая головная боль и круговерть мутных, словно отразившихся в грязном зеркале, образов.

Снился дед с окровавленным ножом в руке. Снился отец, со слезающей с тела кожей, который при этом продолжал улыбаться и приговаривал: «Какой интересный эксперимент». Снился дядя Викентий, стоящий на табуретке с проволочной петлей на шее. Ласково улыбаясь, он говорил: «Падающего, толкни».

Я чувствовал связь этих снов со своим видением, но четкого понимания, что это вообще такое было, так и не обрел.

После умывалки я подошел к Ветру, насвистывающему какой-то веселый мотивчик.

— Сержант, когда мы отправляемся, неизвестно?

— Нет. Но точно не раньше обеда, теперь. Говорят, мы смену ждем. Сюда собираются еще одну сотню ребят пригнать. Из тех, кто в этот квартал здесь не был. Вродь как есть подозрение-на, что мы не все зачистили. Оказывается, было два крупных нападения на Базу и