Арсенал Регрессора. Том 2 - Оливер Ло

Но «Грань Равновесия» была создана мной. Меч отказывался покидать руку своего хозяина против воли.

Я перехватил рукоять второй рукой, сжимая ее до скрежета.

— Мое оружие — часть меня, — процедил я сквозь стиснутые зубы. — А я привык сохранять целостность организма.

— Глупый смертный. Что ж, тогда Страдай!

Третий Указ.

Чистая, дистиллированная агония вспыхнула в каждой нервной клетке. Казалось, мою кожу сдирают заживо, поливая раны кислотой, а кости перемалывают в муку медленными жерновами. Это была память о всех пытках, которые когда-либо проводились в застенках империи Цинь. Око вывело текст, но я уже его не видел. Перед глазами поплыли красные круги.

Воспоминания нахлынули мутной волной. Чужие воспоминания. Крики замурованных заживо строителей Великой Стены. Стоны рабов в каменоломнях. Плач матерей, потерявших сыновей в бесконечных войнах за объединение. Император транслировал мне страдания своего народа, груз, который он сквозь века.

Но у меня был свой груз.

Перед глазами встало лицо Артема, умирающего у меня на руках в той, другой жизни. Лиза, сгорающая в пламени дракона, чтобы дать людям время уйти. Холодный, мертвый взгляд Рамоны, потерявшей сестру. Пустые глазницы миллионов людей, когда начался Каскад.

Моя боль была свежее. Острее. И она принадлежала мне. Я принял её давно, сжился с ней, превратил в топливо.

Сквозь боль. Сквозь агонию. Сквозь чужие кошмары. я сделал шаг вперед.

— И это всё? — спросил я, и мой голос, несмотря на «Тишину», эхом отразился от стен ясно и четко, с ноткой презрения.

Император замер.

Атаки прекратились. Ртутные кольца опали, впитавшись в пол. Давление исчезло, словно кто-то выключил рубильник.

Он стоял передо мной, опустив руки. Бронзовая статуя, в которой теплилась жизнь более древняя и усталая, чем мир который все знают.

— Ты достойный, — едва слышно прозвучал голос императора.

В этот момент, глядя на него, я понял.

Все кусочки мозаики сложились в единую картину. Странная активность гробницы. Неоправданная агрессия призрачных чиновников. Пробуждение армии раньше срока. Это не было защитной реакцией системы. Это было агонией.

Цинь Шихуанди искал бессмертия. Он пил ртуть, веря, что она дарует вечную жизнь. И она даровала. Он стал пленником собственного тела, запертым в металлической оболочке, отравленным, но не способным умереть.

Две тысячи лет он сидел на этом троне, глядя в темноту. Две тысячи лет он слушал тишину, прерываемую лишь стонами земли.

Он больше не хотел править. Ему не нужна была новая армия.

Он хотел, чтобы это закончилось.

Сценарий «Аудиенция у Сына Неба». Условие: «Исполните последнюю волю».

Все, включая Виктора, читали это как «одержи победу любой ценой, либо подчинись и стань одним из терракотовых воинов». Они видели в нем монстра Искажения, а не человека.

А последняя воля того, кто страдает две тысячи лет, может быть только одна.

Я опустил меч, но не убрал его, глядя прямо в то место, где за жемчужными нитями должны были быть глаза.

Мой голос вновь прорезал пелену «Тишины», в этот раз куда эффективнее.

— Я понял твою волю, Ваше Величество.

Звук моего голоса в абсолютно тихом зале прозвучал как гром среди ясного неба. Виктор дернулся у стены, глядя на меня с суеверным ужасом.

Император чуть наклонил голову, прислушиваясь к звуку, которого здесь не было веками. Голосу человека, равного ему.

— Ты не ищешь рабов, — продолжил я, делая еще шаг. Теперь нас разделяло всего три метра. — Тебе не нужны новые земли. Ты видел все, что этот мир может предложить, и это тебя не насытило

Я поднял «Грань Равновесия», но не в атакующей позиции, а в салюте. Клинок горизонтально перед лицом, указывая острием на него.

— Ты ищешь не слугу. Ты ищешь палача. Но не того, кто убьет тебя исподтишка, как трус. Не того, кто попытается подчинить тебя, как этот червь, — я кивнул в сторону Виктора, даже не глядя на него. — Ты ждал того, кто достаточно силен, чтобы преодолеть твою защиту. Того, кто не сломается под твоими указами. Того, кто сможет даровать тебе то, чего ты лишил себя сам в погоне за вечностью.

Я посмотрел на ртутные реки, текущие вокруг постамента. Ядовитое серебро, ставшее тюрьмой.

— Ты отравил себя надеждой, Император. И теперь этот яд держит тебя здесь крепче любых цепей.

Я вернул взгляд к бронзовой маске.

— Ты хочешь Покоя.

Слово повисло в воздухе, резонируя с камнем стен.

Император медленно поднял руки. Жемчужная завеса на короне раздвинулась, открывая лицо.

Оно было идеальным. Бронза передавала каждую морщинку, каждую черточку властного, жестокого, но бесконечно усталого лица. Глаза были закрыты.

— Две тысячи лет… — его голос прозвучал уже не в голове, а в реальности. Тихий, скрипучий, как открывающаяся крышка саркофага. — Никто не смел говорить со мной так. Никто не смел… понять.

Он открыл глаза. В них не было зрачков — только жидкая ртуть, в которой отражалась вечность и пустота.

— Они приходили за золотом. За властью. За секретами. Они молили о жизни или пытались украсть мою силу. Но никто не предложил мне выход. Никто не увидел человека за маской бога.

Император сделал жест, и из воздуха медленно начал проявляться предмет. Цзянь — прямой китайский меч, изящный и смертоносный.

— «Достойный дар», — произнес он, пробуя слова на вкус. — Это не подношение. Это действие. Докажи, что твоя сталь тверже моей вечности. Докажи свои слова делом!

Он встал в боевую стойку. Идеальную. Стойку мастера, который забыл о фехтовании больше, чем все ныне живущие мастера знали. Каждый мускул его бронзового тела напрягся, готовый к последнему удару.

Давление Указов исчезло полностью. Осталось только чистое, звенящее напряжение перед схваткой. Воздух наэлектризовался.

— С честью, — кивнул я.

Мы сорвались с места одновременно.

Это не было похоже на бой с Мордредом. Там была ярость, тьма и грубая сила. Здесь было искусство.

Наши клинки встретились в центре зала.

Звон был таким чистым, что казалось, запел сам воздух. Звездный меч Императора и моя «Грань Равновесия» скрестились, высекая искры, которые не гасли, а продолжали парить вокруг нас, как светлячки.

Он был быстр. Невероятно быстр для существа из металла и камня. Его удары текли, как вода, перетекая из одной формы в другую без пауз и заминок. Выпад, блок, круговой удар, подсечка — единый поток движения.

Я отвечал тем же. Мое тело, усиленное мощью реликтов, работало на пределе возможностей. Я парировал, уклонялся, контратаковал, используя каждый миллиметр пространства. Коготь Фенрира на левой руке помогал держать баланс, корректируя инерцию.

Мы кружили по залу в смертельном вальсе, не касаясь пола, используя колонны и выступы как опоры.