Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

— Зачем им это?

— Из зависти, конечно! Лоер — лучший на курсе.

— И хочет остаться лучшим, полагаю.

Норри не подтрунивала надо мной и не шутила, в ее голосе не было и капли веселости, но от ее серьезности я только больше разозлилась.

— У тебя не выйдет! — крикнула я и вскочила на ноги. — У тебя, у этой противной Вайолет, у Рона — у всех вас!

— Чего не выйдет? — спокойно спросила Норри.

Таким тоном мама иногда разговаривала с особенно нервными клиентками, которые готовы были закатить истерику, и всегда держала в ящике стола салфетки и чистый носовой платок. Нор считает, что я не в себе? Ну спасибо, подруженька!

— Не выйдет заставить меня усомниться в нем! В его любви! В моей любви! Это никому не под силу!

— Да, я поняла, — грустно ответила гоблинка. — Это бесполезно. Слов ты не слышишь.

И ладно бы только Норри, так еще и оракул совсем распоясался. Вот уже несколько дней я расчесываюсь на ощупь, ведь стоит мне подойти к зеркалу, как собственное отражение начинает выкидывать коленца: качает головой и плачет. Смотреть на это неприятно, внутри все зудит от беспокойства. Когда не гляжу — ничего, отпускает, а потом вспоминаю, что вечером увижу Лоера, и начинаю сиять от радости, даже напеваю.

Норри не стала дожидаться, пока я соберусь, хотя на завтрак мы ходим вместе. Убежала и дверью хлопнула.

Позже

Не ожидала, что Нор окажется такой гадиной! Я не увидела ее в столовой, и Рона, как ни странно, тоже. А потом я заметила их из окна: стоят, голубчики, за углом и о чем-то шушукаются. Голосов я, понятное дело, не слышала, зато все отлично видела. Норри быстро говорила и ежесекундно оглядывалась, будто опасалась, что их застукают. А Рон, как всегда, казался мрачной тучкой, даже еще более мрачной, чем обычно. Сначала скрестил руки на груди, но потом опустил их и сжал в кулаки, и сжимал все сильней, пока Норри болтала. Оторвать бы тебе, Нор, твой длинный язык! Рон теперь надумает невесть что! Придется от него пока прятаться. Не хочу больше слышать весь этот бред заново: «Зачем Вайолет обманывать? А когда, ты говоришь, зачет у Лоера?» Или, что еще хуже: «Давай попробуем снять кольцо». Никогда! Я никому не позволю снять с меня кольцо и разлучить нас с Лоером!

Сегодня на занятия не пойду, но и в комнате оставаться нельзя. Отправлюсь гулять по городу, чтобы протянуть время до вечера. Вечером мы встретимся с Лоером, и все будет хорошо!

Снежник. День шестой. Утро

Снежник. День шестой. Утро

В лечебном корпусе академии очень тихо. Здание маленькое, ведь обычно целители справляются с мелкими хворями и небольшими ранами сразу: пара заклинаний, немного магии, бутылочка зелья — и пациент как новенький. Мой случай оказался сложнее…

Вчера я ничего не могла делать, только плакала и спала. Спала и плакала. Но слезы лились не оттого, что меня беспокоила туго перебинтованная рука, — эту боль быстро снимала ложка горькой микстуры, которую Рон подносил к моим губам и, как маленькую, уговаривал выпить.

— Давай, Рози, не упрямься.

Он терпеливо ждал, пока я соглашусь, но я соглашалась не сразу: дергающая и ноющая боль в руке отлично отвлекала от горя, которое разъедало душу.

— А ты примени ко мне свой драконий голос! Ведь мы, слабые человечки, такие податливые! Заставь меня слушаться! — огрызалась я.

Когда ты ранен, то всегда кусаешь и царапаешь того, кто пытается помочь…

— Никогда, — снова и снова отвечал Рон. — Ничего против твоей воли!

В первый раз, когда он так сказал, я отвернулась к стене и безмолвно глотала слезы. Как же так получилось, что мой самый страшный кошмар воплотился в реальность? Я чувствовала себя обнаженной, жалкой, использованной… Нет, моя невинность не пострадала, но я была на волосок от падения в пропасть. Если бы не Рон! И теперь ему достается больше всех, потому что мне не на кого выплеснуть обиду.

Вчера я никого не хотела видеть. И Рона гнала прочь. Кричала на него и ругалась. Он уходил, а потом снова возвращался. Ужасно упрямый… Он не пытался меня обнять: знал, что получит по рукам, в таком состоянии мне было бы тошно от прикосновений. И задушевных разговоров тоже не хотелось. Он это почувствовал и не лез с утешениями, просто находился рядом. Сидел у окна на деревянном стуле, даже с виду ужасно неудобном, будто изготовленном специально для того, чтобы посетители не задерживались у пациентов. Создатели этого пыточного агрегата плохо знали Рона! В упорстве ему нет равных. Он разложил на подоконнике книги, листы бумаги, поставил чернильницу и занимался с таким невозмутимым видом, будто это обычное место для учебы.

Несколько раз захаживал мэтр Орто — декан нашего зеленого факультета и заодно главный целитель академии.

— Ну как тут наша пострадавшая? — спрашивал он с мягкой улыбкой. — Ты уж извини, твою подругу я не пустил, хотя она почти влезла в окно первого этажа. Такая настойчивая юная гоблинка. Кажется, Норрелла.

Мэтр заговаривал мне зубы, а сам проверял целебные плетения на моем теле — я чувствовала покалывания и пощипывания, а то будто табун мурашек пробегал по коже. Рон тревожно наблюдал за ним, ожидая вердикта.

— Все отлично, — наконец сказал декан во время третьего своего визита. — Юная Рози уверенно идет на поправку!

Рон, напряженный как струна, только теперь выдохнул. А я, признаться, до сих пор плохо представляла, от чего меня лечат. Ожог на пальце, хоть и сильный, едва ли заслуживает такого пристального внимания.

После того как я потеряла сознание, я очнулась уже в лечебном корпусе, и выпускать меня отсюда в ближайшее время явно не собирались.

Вечером я достаточно пришла в себя, чтобы попросить Рона принести мой дневник. Страницы защищены заклинанием — записи могу видеть только я. Но почему-то мне кажется, что Рон все равно не стал бы читать.

Хочу подробно записать все, что случилось со мной ночью с четвертого на пятое. Писать будет тяжело, при одном воспоминании о Лоере меня охватывает такая жгучая ненависть и такое бессилие, что хоть вой. Один раз я даже треснула больной рукой о спинку кровати, лишь бы не думать. Заорала, конечно. Прибежал Рон — он как раз только вышел пообедать, вернее, его прогнал мэтр Орто,