Инвестор. Железо войны - Николай Соболев

строгий порядок расположения материалов, минимально допустимый остаток. Для канбана вообще ничего, кроме бирок и журналов учета, не нужно, вполне доступная технология для Испании-1931.

Панчо еще подкинул идею типа «материальной ответственности» для кладовщиков и складских, чтобы клювом не щелкали. За это мы тяпнули по последней и, довольные, расстались.

Я уж подумывал, не включить ли мне паяльник и не заняться ли радиоприемником, но тут на свою беду приперся Абехоро. Что ж, на ловца и зверь…

Самое смешное, что ловцом он считал себя.

Он притащил бумажки, договора, фактуры и полчаса совал их мне, требуя оплаты. Я выкатил ему накопанное Панчо про бардак на складе — он отвечал «все так делают». Повторил про гибель людей — он давил на «строек без аварий не бывает». Я бахнул данные про завышенные цены — он уперся «на тот момент это была цена ниже рынка». Он даже предъявил reclamacion previa al juicio, угрожая передачей дела в суд и зудел, как шмель. Впрочем, почему как? Abejorro и есть «шмель» на испанском.

Мы говорили на разных языках.

Разговор то взлетал до крика, то падал до зловещего шепота.

Мы стояли друг против друга у окна, я в мятой рубашке, он в отглаженном костюме, бледные, раздраженные, сверкая друг на друга глазам.

Только у него глаз холодный, мертвый, как стекляшка, а у меня пьяный.

Мелькнула мысль, что паяльник все-таки мог пригодиться.

Наконец, он принялся угрожать — дескать, тут нестабильная политическая обстановка, правые и левые боевики, сам черт ногу сломит, может случиться всякое, если отказаться от опоры на него, знающего все ходы. Нашел кого пугать…

— Вы знаете, кто такой Джо Массерия? — я встал из-за стола и навис над Абехоро. — Это босс боссов «Коза Ностры», его застрелили на днях.

— При чем тут мафия? — нервно огрызнулся Абехоро и тоже встал.

— Под Массерия ходили те, кто несколько раз нападал на меня и мой дом. Поинтересуйтесь, что произошло с ними, куда делись братья Маццарино и некоторые другие гангстеры, — я подошел к нему вплотную и тихо добавил, глядя в упор: — Я-то на этой войне был. И выжил. А мои противники — нет.

— Мне плевать на ваши американские дела! — он приподнялся на цыпочки, чтобы оказаться вровень со мной. — Заплатите! Или ваши заводы не заработают!

— Они начнут работать в любом случае, хотите вы этого или нет. И вообще не советую разговаривать со мной в таком тоне.

— Наглый мальчишка! Ты ничего не понимаешь в жизни! — он повернулся к двери, но все-таки бросил через плечо: — Неудивительно, что ты волочишься за шлюхой, с которой спало пол-города!

Зря это он…

Не помня себя, я сгреб его левой рукой за шиворот, а правой ухватил за штаны на заднице и, пока он визжал от ужаса, вышвырнул его прямо в окно, откуда только силы взялись.

Нелепо болтая руками и ногами, Абехоро в сияющем ореоле осколков вылетел со второго этажа и рухнул на свежевскопанный газон. Едва упав, он попробовал вскочить, но оскользнулся на влажной земле и снова шлепнулся под смешки окружающих. Наконец, ругаясь и увязая штиблетами в грязи, он выбрался и побежал прочь, потрясая кулаками.

А я вместо размышлений о последствиях думал, что от невеликого усилия весь вспотел и это звоночек — надо срочно заняться собственной физической формой.

Стоявший среди зрителей Рикардо отмер от изумления и перевел взгляд на меня. А мне уже море по колено, и я крикнул ему сверху, держась рукой за раму без стекла:

— Чего смотришь? Заходи!

Пока он поднимался, я выглянул в приемную к обалдевшему референту:

— Вызовите стекольщиков. И подготовьте счет за разбитое окно!

— Кому его отправить?

— Этому ублюдку!

Что характерно, референт даже не переспросил, кто у нас «ублюдок», наверное, постеснялся зашедшего в этот момент Рикардо.

В кабинете весьма посвежело и похолодало, но другого у меня нет, а стекло заменят быстро, не замерзнем.

— Что это было? — поинтересовался анархист.

Но я уже начал остывать и ответил хмуро:

— Полет шмеля.

— А у вас тут весело, как я погляжу…

— Обхохочешься, — я налил два стаканчика орухо и протянул один гостю, терять уже нечего.

— И что теперь будет? — он выпил и не поморщился.

Я пожал плечами:

— Война. Он грозился спалить весь завод.

— Это невозможно! — взмахнул рукой Рикардо. — Столько труда вложено! У меня сердце кровью обливалось, когда я видел, сколько сгорело!

— И еще больше сгорит, если я не остановлю Абехоро.

— Поставите охрану?

— Лучше. Дам оружие рабочим.

У Рикардо дернулось веко:

— А не боитесь?

— Чего? Создадим стрелковый клуб, в нем же будут храниться винтовки.

Все равно мне нужен частный бронекорпус, так почему бы не начать прямо сейчас. А Рикардо малость поскучнел и я, кажется, догадался, почему: он-то предполагал, что я раздам пистолеты, которые можно будет таскать с собой всегда и везде. Ага, разбежался, пусть горячие испанцы разборки без короткоствола устраивают. А винтовка вещь солидная, по городу носить не будешь, плюс контроль в стрелковом клубе. Да еще добровольную дружину поверх всего, чтобы рабочие сами решали, кому можно доверить, а кому нет. Вы топите за коллектив, за сознательность масс? Так вот вам коллективная ответственность.

Рикардо под это дело толкнул агитку про либертарный коммунизм, но меня уже отпустило — расслабился и выслушал его без возражений. Когда он начал расписывать прелести безденежной экономики, я предложил попробовать на практике. Сделайте себе кооператив, чтобы каждый участник мог брать еду и товары и вперед, посмотрите что получится.

— А где брать продукты?

— Организуйте коммуну в селе. Если нужна земля, ради такого дела куплю и передам в безвозмездное пользование.

— Что-то больно сладко, а дармовой закуски, как известно, не бывает.

— Мне дешевле вложиться в землю, чем с вами бодаться. В общем, решайте, я поддержу.

Рикардо в раздумьях ушел, а меня как подбросило — Габи! В то, что сказал Абехоро, я не поверил ни на секунду, иначе она бы прописалась у меня в постели с первого знакомства. Но черт его знает, какую пакость может выкинуть этот ублюдок!

В школе ее не оказалось, добиться от возбужденного незнамо чем персонала, когда и куда она ушла, удалось не сразу — полчаса назад, домой.

Ларри притормозил прямо у палисадника, едва не загнав колеса на цветочную грядку. На крыльцо я взлетел, запрыгнув сразу через три ступеньки и заколотил в дверь.

Габриэла открыла почти сразу, будто ждала за дверью:

— Ты уже знаешь?

— Что?

— Король отрекся! Власть у кортесов!

Вот так всегда, пока я занимаюсь всякой фигней, в