Адвокат Империи 11 - Ник Фабер

— Насколько всё плохо?

— Не так паршиво, как у Харитоновых, — пожал он плечами. — В отличие от них, мне не нужно закладывать собственный дом и землю, чтобы хоть как-то держаться на плаву. Но и сделать что-то сверх того, чтобы не захлебнуться окончательно, я сейчас не смогу. Я тебе говорил, что мы сейчас…

— Да, помню, — прервал я его и задумался.

Был ещё один вариант, но его я отмёл практически сразу же. Столь осторожный человек просто не захочет участвовать в чём-то подобном. Просто потому, что ему, в отличие от Волкова, есть что терять. С Максимом-то и так всё ясно. Униженный своими аристократическими «друзьями», он сейчас барахтался, чтобы не утонуть окончательно. Ему плевать, что о нём подумают, отсюда и готовность наступить на ногу тем, кого раньше он мог бы назвать партнёрами. Разумеется, не будем упоминать тот факт, что эти самые «партнёры» накинулись на него, словно коршуны, едва только подвернулась возможность.

А вот Смородин находился совсем в другой лиге. В отличие от Волкова, ему было совсем не с руки портить себе возможные деловые отношения с теми же Лазаревыми или Голицыными.

С другой стороны…

— Вопрос, — задумчиво произнёс я, глядя сквозь кристально чистое стекло панорамного окна на раскинувшийся на другом берегу Невы Императорский дворец. — Насколько плохи твои дела на самом деле?

Услышав это, Волков нахмурился.

— В каком смысле?

— Я имею в виду, каковы твои шансы сохранить свой бизнес в течение следующих, допустим, двух лет? Реальные шансы, я имею в виду.

Максим ответил не сразу, и я ощутил его внутреннюю борьбу.

— Тебе нужен честный ответ? — спросил он, и я кивнул.

— Желательно.

— В районе двадцати процентов, если всё продолжится в том же духе. Раньше доход от всех семи отелей с лихвой компенсировал расходы. Плюс имелись и… скажем так, иные источники. Но после смерти отца и братьев, потери связей с Гавриловым, который следил за тем, чтобы нас не беспокоили особо пристальным вниманием, я лишился почти всего. Сейчас, как и сказал, денег едва хватает на то, чтобы покрывать расходы. Практически впритык. И это при условии, что мне и так приходится всё ужимать. Когда в следующем году откроются два отеля, которые Голицыны получили в столице…

— Постой, я думал, что их себе забрали Лазаревы, — вспомнил я нашу прошлую встречу.

— Нет, этих почти не интересовал наш гостиничный бизнес, — отмахнулся Волков. — Зато они забрали всё остальное, до чего смогли дотянуться…

— Ты не очень упорствовал, — заметил я, и его лицо вспыхнуло гневом.

— Думаешь, у меня был выбор? — рявкнул он. — Или, по-твоему, так легко оказалось скормить этому сброду байки о том, что мой отец умер от болезни, а братьев считали за героев, вместо того чтобы раскрыть правду?

— Лазаревы помогли?

— В том числе, — выплюнул он.

— Не боишься, что они попытаются тебе отомстить…

— Пусть катятся в ад, — фыркнул он. — Я слишком устал притворяться хорошим и послушным. Достало пресмыкаться и каждый раз трястись перед ними и высказывать благодарность за то, что они обобрали мой род до нитки!

— То есть возможные риски тебя не пугают?

— Да какие, к дьяволу, риски. — Волков устало плюхнулся на спинку своего кресла и устало потёр глаза. — Я тебе уже сказал. Ещё год, возможно, два, я протяну. А дальше в любом случае эти отели меня разорят, и я их потеряю.

— Ясно, — произнёс я, доставая телефон.

— Кому звонишь? — спросил с подозрением Волков.

Вместо ответа поднял руку и жестом попросил его помолчать и подождать, ожидая, пока мне ответят. Ждал я, к слову, примерно секунд пятнадцать.

— Да, Александр, здравствуй.

— Добрый день, ваше сиятельство. Надеюсь, не помешал?

— Если бы ты мог мне помешать, Александр, то я бы не ответил, — с лёгким намёком на веселье в голосе произнёс Дмитрий Сергеевич Смородин. — Чего ты хотел?

— Я хотел бы напомнить вам о вашем долге. Надеюсь, вы не сочтёте это за грубость?

— Ни в коем случае. Смородины всегда платили свои долги, Александр, — со всей серьёзностью в голосе заявил граф. — И я не исключение.

— Прекрасно. Тогда, надеюсь, вы ответите мне на один вопрос. Скажите, нет ли у вас желания вложиться в гостиничный бизнес столицы?

Глава 10

«Эйфория» полностью оправдывала своё название. Хотя, вероятно, было бы глупо предположить, что один из самых дорогих и пафосных ночных клубов столицы окажется иным. Претендуешь — соответствуй.

Ещё на улице я увидел длинную очередь, которая растянулась чуть ли не на всю улицу, упираясь в четверку здоровенных, больше напоминающих шкафы охранников, что стояли у входа в клуб. Они лениво выполняли свою работу, по одному или по двое пропуская людей внутрь раз в десять или пятнадцать минут. Разумеется, преимущественно выбирали красивых молодых девушек. А вот большая часть парней быстро разворачивалась прямо на входе. Кто-то даже пытался возмущаться, но суровый вид этих амбалов быстро успокаивал даже самых рьяных.

Я обошёл толпу по краю прямо ко входу, протянув одному из громил небольшую чёрную карточку. Тот быстро проверил её, после чего снял с крючка перегораживающий проход красный бархатный канатик и пропустил меня внутрь.

Разумеется, мне в спину тут же полетела смесь возмущенных и гневных воплей со стороны ожидающих в очереди парней. Оно и неудивительно, ведь они не понимали, почему пропустили именно меня, а не их, и крики девушек, призывающих взять с собой одну из них. Молодёжь жаждала развлечения, которые им могли подать внутри, словно изысканное и дорогое блюдо.

Да только блюдо это отдавало гнилью.

«Эйфория» встретила меня с распростертыми объятиями. Музыка гремела, словно безумное живое существо, пульсируя в такт бешено бьющимся сердцам тех, кто был здесь сегодня. Басы пронзали тела, заставляя их двигаться, извиваться, растворяться в ритме почти что первобытного рейва. Дополнительный эффект создавало освещение, представляющее собой круговерть стробоскопов, лазерных проекторов и подсвечивающего стены холодного неона.

Всё здесь было отточено и идеально — как, в общем-то, и полагалось подобному заведению.

Я не стал сильно погружаться в этот калейдоскоп эмоций. Даже приглушил собственный дар, чтобы отголоски чужих эмоций, что сыпались на меня почти бесконечным водопадом, поутихли и не мешали