Помещик 2 - Михаил Шерр

Все же остальное будет обычным как во многих трактирах России. Те же привычные русскому человеку блюда на самый различный вкус и кошелек.

Простая деревянная мебель, но лавок не будет, только стулья. На стенах картины с пейзажами и сценами из народной жизни, а также рекламные вывески. Иконы в заведении где подносят не совсем уместны по моему мнению. Но против традиции идти нельзя и икона одна, но всего лишь одна, в красном месте.

Половых для начала будет четверо, а дальше как пойдут дела. Для развлечения посетителей будут бильярд и карты.

Меню обычное — русское. Здесь ни каких французских изысков, они будут в ресторане. Алкогольные напитки будут водка, пиво и медовуха. Возможно что будут и какие-нибудь вина.

Хотя на самом деле сейчас в России трудно провести грань между рестораном и трактиром. Это одно и тоже, ресторан просто высший разряд.

Главная проблема — кухня. Шеф-поваром на два заведения первое время будет Дуняша. Я её проэкзаменовал и согласился с Пелагеей, что она, несмотря на достаточно юный возраст, практически не уступает в мастерстве своему учителю.

Помогать ей будут Мария и четверка начинающих поваров: двое парней и две девицы, которых Пелагея специально готовила для этого.

Весь персонал из Сосновки. я долго сомневался стоит ли полностью набирать из своих крестьян, но потом решил, что да.

Первое время они все будут жить во флигеле. Места там достаточно для всех.

Вильям оказался таким молодцом, что я от изумления просто развел руки. Он не только контролировал процесс ремонта, но и выполнил всю подготовительную работу перед открытием трактира. Причем так качественно и быстро, что мне только оставалось принимать его отчеты о работе.

Открытие трактира было намечено на полдень седьмого октября.

А шестого, во второй половине дня, я поехал к Анне.

Я ужасно замерз и был голоден аки пес и Анна сразу же пригласила меня в столовую, где был накрыт стол естественно для двоих.

Поздний обед плавно перетек в ранний ужин и мы продолжали сидеть за столом, разговаривая обо всем и в то же время ни о чем.

Мне было просто приятно находиться рядом с этой прекрасной женщиной. Слушать её бархатистый голос и звонкий почти детский смех. Что она говорила мне было не важно. Главное было слышать и видеть её, вдыхать легкий аромат духов.

Когда в наступившем вечере Анна позвала дворецкого, я ни на мгновение не сомневался в том, какое распоряжение она сейчас отдаст.

Глаза дворецкого стали в буквальном смысле по полтиннику когда он услышал, что я остаюсь на ночь и мне надо приготовить одну из спален.

Спальня, в которой мне предстояло провести ночь была самой обычной. Уже оказавшись в постели я слышал далекий голос Анны отдававшей какие-то распоряжения.

Вскоре все стихло, я явственно услышал как слуги удалились слуги. А через несколько минут раздался характерный щелчок замка и тихо скрипнула дверь.

Я встал и взяв подсвечник с одной горящей свечой, осветил комнату.

В стене напротив своей постели я увидел приоткрывшуюся дверь. В закрытом состоянии её было совершенно не видно.

Я распахнул дверь и шагнул вперед. В тоже мгновение жаркие женские руки обвились вокруг моей шеи, а горячие губы наградили меня страстным поцелуем.

Разнообразие любовных ласок и утех обрушившихся на меня просто потрясло. Анна, истосковавшаяся по мужской ласке, была ненасытна и неутомима всю ночь. Я ожидал чего угодно, но не такого и был в полнейшем восторге.

Естественно я постарался не ударить в грязь лицом и соответствовать. Думаю, что у меня все получилось, по крайней мере ранним утром она сказала, что абсолютно счастлива как женщина.

Как бы мне не хотелось, но надо было спешить, чтобы не скомкать открытие трактира и еще в ранних утренних сумерках я уехал в Калугу.

Анна должна подъехать ближе в полудню или даже после.

В том, что открытие трактира пройдет по высшему разряду я не сомневался. Вильям зарекомендовал себя уже отличным управленцем и еще ни разу ни в чем не было проколов.

Я подъехал и со стороны оценил ситуацию. На мой взгляд всё готово и все готовы.

На новой массивной двери открывающегося заведения висит замок, а над ней — только что вывешенная, еще пахнущая краской вывеска. Вокруг уже собралась небольшая кучка любопытных. Все ждут главного действия.

К дверям трактира подходит нарядно одетый Вильям и седой, важный священник в ризе. В руках у него большая медная чаша со святой водой и кисточка-кропило.

— Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа… — раздается низкий, бархатный голос батюшки. Он окунает кропило в воду и начинает обход.

Сначала батюшка окропляет притолоку. «Чтобы лихой человек ноги не переступил, а добрый всегда желанным гостем был».

Затем уже растопленную русскую печь — душу трактира. Возле неё стоят Дуняша со своей командой, половые и бармен. Повара в белых фартуках, половые то же в белых рубахах, а бармен в придуманной мною униформе: укороченная до середины бедра черкеска, поверх неё специальный фартук с накладными карманами. Все почтительно кланяются. Батюшка кропит устье печи: «Чтобы жарко топилась, щи да каша не переводились!»

Затем подходит к барной стойке. Здесь происходит маленькая заминка. Ничего подобного батюшка еще не видел и он несколько минут внимательно все рассматривает: барные стулья, саму стойку и ряды выстроившихся за ней графинов с водкой, наливками, пивом и бутылей с закусками. Около блюда с нарезанным беконом батюшка опять задерживается, а затем всё окропляет еще раз: «Чтобы полные были да на радость людям шли!»

Следующие на очереди столы. Дубовые, еще не ободранные локтями посетителей. «Чтобы не пустовали, да разговоры честные здесь велись!»

Бильярд и карточные столы батюшка естественно обошел стороной.

Очередь доходит до отдельных «закрытых» кабинетов с бархатными диванами. «Для господ купцов, для бесед частных».

Затем батюшка поворачивается к Вильяму, кропит и его самого.

— На многая и благая лета! Успеха в праведном деле. Аминь.

Вильям протягивает батюшке небольшой серебряный поднос, который ему быстро подает Мария. На нем лежит одна единственная бумажка, сторублевая ассигнация. Теперь уже батюшка благодарит Вильяма. Он доволен подношением и не скрывает этого.

Торжественный момент настал. Вильям, красный от волнения, выносит из-за стойки огромный, медный самовар на блюде с расписными баранками. Ставит его на центральный стол — знак того, что заведение открыто и готово принимать гостей.

— Милости прошу, православные! Чайку откушать, беседу вести! — громко объявляет он.

Это самый ответственный момент для Вильяма: впервые публично что-то