Господин Орлов - Redstone

автономии перевалила за восемнадцать миллионов человек. Поток переселенцев не иссякал. Ирландцы, бежавшие от британского гнета, немцы-меннониты, искавшие землю и свободу вероисповедания, предприимчивые китайцы с южного берега Амура, и, конечно же, тысячи и тысячи русских крестьян, привлеченных обещанием собственной земли, достойной оплаты и жизни, свободной от голода и произвола.

Каждый прибывший, вне зависимости от национальности и вероисповедания, проходил через стандартную процедуру в иммиграционных центрах на границах моей «губернии». Это был отлаженный до совершенства конвейер. Сначала — полное медицинское обследование с использованием технологий, опережающих эпоху на столетие. Затем — магическое исцеление. Я не мог позволить, чтобы эпидемии или наследственные болезни подтачивали мой человеческий капитал. Магия лечения, пропущенная через моих дублей-медиков, очищала организмы от туберкулеза, оспы, холеры и сотен других недугов. Люди, прибывавшие изможденными и больными, через неделю выходили из клиник помолодевшими и полными сил. Для них это было чудом, божественным вмешательством, и их благодарность была безгранична.

Второй этап — образование. Все, от мала до велика, садились за парты. Обучение грамоте и русскому языку было обязательным. Мои методики, основанные на мнемотехниках и легком гипнотическом внушении, позволяли взрослым людям освоить язык и письмо за три-четыре месяца. Одновременно им давали базовые знания по гигиене, праву и основам той специальности, которую они для себя избирали.

И, наконец, третий, самый важный и совершенно секретный этап. Во время финального собеседования, под видом психологического теста, я через своих агентов-менталистов накладывал на их сознание тонкую, но нерушимую закладку. Это не было грубым подчинением воли, которое могло бы сломать личность. Нет, я действовал куда изящнее. Я вплетал в их подсознание несколько базовых аксиом: абсолютная верность Российской Империи в лице правящей династии Романовых; глубокое уважение и лояльность к семье Орловых как к благодетелям; и личная преданность мне, Александру Орлову, как архитектору их нового, счастливого будущего. Эта закладка не мешала им мыслить, любить, творить и стремиться к лучшему. Напротив, она давала им цель, чувство принадлежности к великому делу. Она превращала разношерстную толпу мигрантов в единый, монолитный народ — «новых русских», готовых трудиться и, если понадобится, умереть за свою новую Родину.

Соотношение полов, бывшее поначалу проблемой, постепенно выравнивалось. Я целенаправленно стимулировал иммиграцию целыми семьями, а для одиноких мужчин мои агенты организовывали «ярмарки невест» из центральных губерний России, где избыток женского населения был давней бедой. К началу 1894 года соотношение достигло приемлемого уровня: шесть женщин на каждых четырех мужчин. Демографический взрыв, который последовал за этим, был лишь вопросом времени.

Одновременно с ростом населения завершался и главный инфраструктурный проект — моя версия Транссибирской магистрали. В отличие от официального проекта, который предусматривал прокладку путей через зависимую от Китая Маньчжурию, моя дорога шла исключительно по российской территории, огибая Байкал с севера. Это было дороже и сложнее с инженерной точки зрения, но я не собирался ставить стратегическую артерию страны в зависимость от воли китайских чиновников и интриг моих «западных партнеров». Десятки тысяч рабочих, управляемые моими доппельгангерами-инженерами, и непрерывное применение телекинеза для укладки рельсов и строительства мостов позволили завершить магистраль на семь лет раньше официального срока. В декабре 1893 года первый поезд, ведомый мощным паровозом серии «АО» (Александр Орлов), проследовал от Челябинска до Владивостока без единой остановки на чужой земле. Сибирь была окончательно и бесповоротно пришита к сердцу России стальными нитями.

**Начало 1894 года.**

Решив проблему промышленности и логистики, я взялся за самый фундамент любого государства — за еду. Россия, при всем своем статусе «житницы Европы», регулярно страдала от голода, вызванного неурожаями. Крестьяне использовали архаичные методы, истощали землю, а качество семенного фонда было ужасающим. Я решил эту проблему кардинально.

Мои агенты по всему миру скупали лучшие образцы семян: канадскую яровую пшеницу «Ред Файф», американскую кукурузу «Золотая Бантам», немецкий пивоваренный ячмень, египетский длинноволокнистый хлопок, лен-долгунец из Бельгии. Все это в огромных количествах доставлялось в секретные лаборатории под Орлов-Градом.

Там я лично приступал к работе. Это была тончайшая магическая операция. Используя заклинания школы Жизни и Изменения, я проникал в саму генетическую структуру семян. Я видел поврежденные участки ДНК, накопленные за века бессистемной селекции. Магией я восстанавливал их, а затем — улучшал. Я вплетал в геном новые свойства: устойчивость к засухе и заморозкам, иммунитет к главным болезням вроде ржавчины и головни, ускоренный цикл созревания и, конечно же, многократно увеличенную урожайность. То же самое я проделал и с закупленным племенным скотом: голштинскими коровами из Голландии, овцами-мериносами из Австралии, свиньями породы ландрас из Дании. Я исцелял их, делал невосприимчивыми к болезням и повышал их продуктивность.

Результаты этой работы были переданы в три новых, специально построенных аграрных города: **Орлов-Хлебный**, **Орлов-Зерновой** и **Орлов-Скотный**. Эти города были окружены миллионами гектаров плодороднейшего чернозема, поднятого на поверхность моей геомантией. Десятки тысяч тракторов «Богатырь» и другой сельхозтехники с моих заводов вышли на поля.

Урожай 1894 года был не просто хорошим. Он был феноменальным. Там, где раньше собирали по 50–60 пудов пшеницы с десятины, мои агрохозяйства получали 250–300. Коровы давали втрое больше молока, овцы — вдвое больше шерсти. Сибирь, бывшая синонимом каторги, превращалась в рог изобилия.

Но произвести мало. Главное — сохранить. И здесь я нанес второй удар по архаике.

* * *

**Изобретение: Бытовой и промышленный холодильный шкаф «Морозко-1»**

* **Оригинал в нашем мире:** Первые бытовые электрические холодильники, такие как "Kelvinator" и "Frigidaire", появились в массовой продаже только в конце 1910-х — начале 1920-х годов. Они были громоздкими, шумными и использовали в качестве хладагентов токсичные вещества вроде диоксида серы или аммиака.

* **Моя версия:** «Морозко-1» был технологическим шедевром. В качестве рабочего тела я использовал инертный и безопасный газ фреон-12 (дихлордифторметан), синтез которого я наладил на «Орлов-Химпроме». Это было знание из будущего, абсолютно недоступное химии этого мира. Компрессор был компактным, почти бесшумным и приводился в действие электродвигателем, питавшимся от централизованной сети моих городов. Сами шкафы были сделаны из стали с эффективной теплоизоляцией из вспененного полимера — еще одного продукта моего химпрома. Я выпустил целую линейку: от небольших бытовых шкафов для кухонь до гигантских промышленных рефрижераторных установок для складов и вагонов-ледников.

* **Эффект:** Проблема хранения скоропортящихся продуктов была решена. Мясо, молоко, овощи и фрукты могли храниться неделями и месяцами. Это произвело революцию в питании и торговле. Мои вагоны-рефрижераторы «Морозко» повезли свежее сибирское мясо и масло в Москву и Петербург, обрушив цены и вытеснив с рынка менее качественную продукцию.

* *