Отцовское знамя - Наиль Эдуардович Выборнов

Повернулся, успел увидеть, как Ромка свалил своего соперника, пробив ему грудь и остановился. Сердце колотилось, ладно хоть руки не тряслись, но бой был закончен: все погромщики уже лежали на земле. Я вогнал острие клинка в грудь того, что шевелился, пытаясь собрать в кучу вываленные в грязь кишки, вытер меч от крови и дерьма о его одежду и приказал:

– Добейте остальных.

Голос звучал хрипло, будто не мой. Да, не приходилось мне толком в настоящих боях участвовать. Пора вроде бы привыкнуть, все-таки не в первый раз, но до этого мне не приходилось встречать такого опасного соперника. Бок жутко болел, нужно было снять доспех и проверить, что там под ним. В том, что синяк будет огромный, я не сомневался, но вот целы ли ребра…

Здоровяк, которого я свалил первым, уже успел перемотать изувеченную руку какой-то тряпицей. Встать он не пытался, понимал, что с перерубленной ступней ему все равно никуда не уйти. Я подошел к нему, прижал острие клинка к его горлу и проговорил:

– Тебя я не убью. Скажешь наместнику, что князь Олег скоро придет за своим. Пусть ждет и боится, понял?

– Он будет тебя искать, – прошамкал тот, пуская изо рта кровавую слюну. Похоже, что пару зубов я ему все-таки выбил.

Но это было не то, чего мне хотелось услышать. Я пнул ублюдка по раненой ноге, и тогда тот заорал в голос. Дождавшись, пока он прекратит вопить, я продолжил:

– Ему не придется меня искать, я сам за ним приду. Так и скажешь, пусть ждет и боится. Ты меня понял?

– Хорошо, – прошептал он и, кажется отключился.

Ну так оно и к лучшему, никто не всадит нож в спину, когда мы о нем уже забудем.

Теперь уже я пошел к лежавшему на земле Пашке, прижал пальцы к его шее, пытаясь нащупать жилку. Сердце парня билось, но посмотрев на его голову, я громко выругался. Вот, правильно говорил Игнат, надо шлемы носить. Был бы на башке у него шишак, так ничего не случилось бы, а так – вдоль темени проходила кровящая ссадина, вокруг которой наливалась шишка.

Оставалось надеяться, что кости целы, иначе я даже не знаю, что делать. Я открыл седельную суму, вытащил из нее пузырек с настоем ноготков и вываренную тряпицу. Обработал рану, перевязал: снимать, конечно, вместе с волосами придется, но лучше уж так, чем какую-нибудь заразу в рану пустить.

Парни тем временем обирали убитых погромщиков. И судя по возгласам, на них нашлось немало серебра, зато и оружие, и одежда оказались бесполезным для нас хламом. Похоже, что это была какая-то из городских банд, которым заплатили за то, чтобы вместо участия в грабеже они нашли и убили Авраама. Видимо, те три тысячи рублей, которые наместник должен евреям, принадлежали именно ему.

А вот кем был главарь – черт его знает. Видимо, кто-то из доверенных людей Белгородского наместника. Его бы забрать с собой, да допросить по-хорошему, у Луки Филипповича-то наверняка свой специалист по допросам есть, да не сажать же его в повозку вместе с женщинами. Пусть уж лучше послание передаст.

– Загрузите сундук, – повернулся я к своим, когда закончил с ранами друга. – Пашку положите в повозку, пусть полежит. Лошадей его привяжите, в поводу поведем. Нужно уходить, пока еще кто-нибудь не явился.

Такая причина тоже работала, хотя на самом деле мне просто хотелось как можно быстрее покинуть это проклятое место.

Глава 14

Белгородское княжество. Село Огибное. Начало лета 55-го года от Последней Войны

Еврея мы, как и пообещали, проводили до Лисицы, где он исправно отсчитал нам полторы сотни серебром, и за еще полсотни договорился с местными мужиками, чтобы они проводили его до Харькова. Он, правда, опасался, что его попросту ограбят где-нибудь вдалеке от тракта, но я с этим ничего сделать не мог: отправлять своих людей в Харьков было не в моих планах. Сидеть на месте мы не собирались, а им потом что, искать нас по всем Пяти Княжествам?

Да и не того мне было, чтобы решать проблемы Авраама, своих хватало. Пашка был плох. Удар дубиной по голове не прошел для него даром, так что он не то, что на лошадь сесть, даже стоять толком не мог: рвало постоянно. В придачу к этому, он толком не помнил, что было вчера, потому что память его обрывалась на попойке в “Конском седле”.

Из-за болезни Пашки сам собой пропал вопрос, брать ли повозку или нет, потому что к лошади его можно было только привязать, и то я не был уверен, что тряска пойдет его разбитой голове на пользу. А так – уложили в лучшем виде, а войско мое обзавелось обозом, куда определили двоих новиков. Те недовольны были, естественно, но мы ни в какие драки встревать пока не собирались, так что придется им потерпеть.

Да и сам я целый вечер пролежал в выделенной нам избе, прикладывая к месту, куда пришелся удар палицы, примочку с очанкой и окопником. Синяк получился знатный, ладно хоть ребра остались целы.

Так что отправились мы в путь только на следующий день, поехали в сторону Оскола, где должны были встретиться с очередным дружком боярина Луки, услуги которого могли оказаться полезными для нас. Провели один день в пути, потом разбили лагерь, переночевали и отправились дальше.

Ехали, не торопясь, и под вечер следующего дня все равно решили сделать привал, остановиться в харчевне небольшого села со смешным названием Огибное. До Оскола оставалось еще около двух дневных переходов, но людям нужно было отдохнуть, поэтому мне пришлось растрясти мошну: заплатить за постой целой дружины, да за сено для лошадей – недешевое удовольствие.

Остальные люди из моей дружины уселись во дворе, заказали пива и закусок, а я выкупался в небольшой речушке, потер волосы щелоком, пытаясь смыть запах дыма, после чего ушел спать, сославшись на головную боль.

И снова меня разбудил шум разъяренной толпы, заглушающий плач одинокой девушки. Я подумал, было, что это просто сон, что Белгородские приключения никак не хотят выходить у меня из головы, но, когда проснулся окончательно, понял, что происходящее вполне реально. Выглянул в окно светлицы, которую мне выделили, и увидел, как двое мужиков за косы волокут по земле какую-то девчонку.

Не знаю, что заставило меня так отреагировать так: может быть, то, что девушка была