Отцовское знамя - Наиль Эдуардович Выборнов

– Сейчас, – через секунду дверь избы отворилась, и нас встретила женщина в нарядном платье. Кажется, одна из тех, что была в толпе. – Заходите.

Вместе мы вошли в дом, из которого пахнуло запахом свежеиспеченного хлеба. Изнутри изба тоже оказалась достаточно богатой: на полках стояла посуда из меди и бронзы, а на кроватях было постелено белье. Такого в городах-то не всегда увидишь, а тут в деревеньке.

– Где ваш сын-то? – спросил я.

– В комнате своей лежит, – ответила женщина и повела нас за собой.

Парень лежал на кровати, под голову его были подложены тряпки, вокруг рта она были мокрые из-за накапавшей слюны. Даже так было видно, как мышцы на его теле мелко подрагивают. Он был без сознания: по крайней мере, никак не отреагировал на то, что мы вошли.

– Рвало его? – спросил я, присев на край кровати.

Подцепил большим пальцем верхнее веко, отодвинул его вверх – зрачок был расширен, даже несмотря на то, что в избе было достаточно светло, и на свет не реагировал. Попытался прощупать биение жилки на руке – пульсировало мелко и слабо, но очень часто.

– И рвало и поносило, – ответила женщина. – Как прихватило, так и не отпускает.

– Ел что? – я почесал в затылке. Получалось так, что парень действительно был отравлен.

– Похлебку из чечевицы, – вспомнила женщина. – Еще рогалики ржаные, с медом вчера ему испекла, из свежей муки. Он их любит очень, целое блюдо умял.

– Ели вместе? – спросил я.

– Да, – кивнула женщина.

– Понятно, – я поднялся, отряхнул руки. Хотя, было вообще ничего не понятно.

– Делать-то что? – спросила женщина, заламывая руки. – Как помочь-то сыночке?

– Напоить его водой кипяченой попробуй и рвоту вызвать, – ответил я. – Потом, если уголь березовый есть в печке там или в бане, то растолки мелко и накорми. Ну и смотри, чтобы дышал нормально, больше уж ничего не сделаешь. Отравился у тебя сын, только не пойму, чем. Вы же вместе ели, почему на него отрава подействовала, а на тебя нет.

– Может, вода все-таки? – спросила женщина.

– Если бы вода, тут все село уже так лежало бы, – ответил я и обратился уже к старосте. – Пойдем, других посмотрим, может быть, там пойму.

Попрощавшись с женщиной, мы двинулись ко второму дому, который, как оказалось, принадлежал местному охотнику: во дворе располагались колоды, на которых он обрабатывал туши, а от сарая несло запахом крови. Похоже, что там он разделывал туши убитых животных.

Дом тоже оказался богатым: видимо, мясо и шкуры приносили хороший доход. Жена охотника, которую я точно видел в толпе без лишних разговоров проводила нас к своим мужу и сыну, которые тоже лежали без сознания. На вопрос, что они ели, сказала, что вчера муж вернулся с дичью, которую они вместе протушили с овощами и съели вместе со свежеиспеченным караваем.

В третий дом меня пустить отказались, потому что жил там тот самый Иван, которого я огрел навершием меча по башке. А у четвертого больного оказалось все то же самое: судороги, слюна, текущая изо рта, расширенные зрачки, понос и рвота. Похоже на отравление красавкой, конечно, да только разве ее отвар можно четверым людям в разных домах подлить.

Когда мы вышли из четвертого дома, солнце поднялось уже совсем высоко.

– Ну как, лекарь, понял что-нибудь? – спросил у меня староста.

– Да хрен его знает. Что отравились они, это точно, а ведь ничего кроме хлеба свежего не ели, – я замер и попытался уцепиться за ускользающую мысль. – Хлеба свежего… Артемий, а вы когда озимую рожь-то сжали?

– Да недавно, – ответил староста. – Недели еще не прошло. А что такое?

– Пошли, – махнул я рукой. – Веди меня на поле. Понял я, кажется, чем таким они отравиться могли. Только быстрее.

Поля оказались недалеко, начинались они сразу за тыном, окружающим село, рожь действительно была сжата, а солома сложена в большие круглые снопы. Ее вот-вот начнут развозить по домам: где-то на подстилку для скотины, где на лежаки, а кое-где и на крышу, мазанки-то тут тоже встречались, не все в избах жили.

Я сел на землю и принялся копошиться в земле в поисках оброненных колосьев. Нашел один, второй, третий, и тогда все окончательно понял. Третий колос выглядел странно, будто обугленный, вокруг зерен ржи росли уродливые черные рожки спорыньи.

Сам я их ни разу до этого не видел, но мать рассказывала, да и в книжке, которую она хранила, имелись рисунки, так что узнал. Оттуда же и судороги, понос со рвотой и слюнотечение.

– Видишь? – показал я свою находку старосте. – Вот этой дрянью люди и потравились. Грибок это, спорыньей называется, ядовитый очень.

– И что, вся рожь им заражена? – спросил староста.

– Скорее всего вся, – ответил я. – Ее уже и обмолотить успели, а кто-то даже приготовить. Те, кто из старых запасов перебивался, те здоровы. А кто новой муки со спорыньей попробовать успел, те теперь без памяти лежат.

– И что же делать-то теперь? – схватился за голову Артемий.

– Жечь надо зерно все, – ответил я. – И муку, если перемолоть уже успели. И хлеб, и затор для пива, все нужно жечь. Потравятся люди. Этим еще повезло, может в себя придут, а самое зло от спорыньи – это когда ноги гнить начинают.

– Да нам же мыто платить этим зерном, – староста посмотрел на меня обреченным взглядом. – Мытарь приедет с дружиной, а у них разговор прост – не можешь заплатить, заберут все, что приглянется. Да они же теперь… И люди побегут, как узнают, что нас ждет.

– Придется придумать что-нибудь, – пожал я плечами. – И ближе к осени тоже смотри, проверяй, эта дрянь и к пшенице, и к просу липнет. Очистить ее, конечно, можно, если вручную перебрать сесть, но каждое зернышко переберешь разве. Еще, слышал, можно водой соленой залить зерно и перемешать: дрянь эта легче ржи и всплыть должна. Но все равно сжечь надежнее.

– Ладно, – вздохнул староста и, кажется, немного собрался. – Придумаем что-нибудь. Может, у соседей зерна купим. Спасибо тебе, парень.

– Да, было бы за что, – во второй раз за день ответил я. – Ты за лекаркой следи лучше. В следующий раз ведь меня не будет, и можешь не поспеть.

– Она теперь тут и не останется, – мрачно проговорил староста. – Хозяйства-то своего у нее нет, а держаться за место это после того, что люди сотворили, смысла нету.

– Ну, то дело ее, – пожал я плечами. – Я бы тоже после такого не остался бы.

Глава 15