Отцовское знамя - Наиль Эдуардович Выборнов

– Эх, жаль пива не попили, – пробормотал Кондрат, но на это я уже не обратил внимания.

Сам я пошел вперед, нацепив на лицо самую дружелюбное выражение, на которое был способен. Как же, вот, старого друга встретил ведь. Ну, пусть и не друга, но доброго приятеля.

– Давно не виделись, боярин! – громко сказал я, раздвинув руки, как для объятия и широко улыбнувшись.

Уверен, что ждал он чего угодно, только не этого. На лице его появилось растерянное выражение, он-то, видимо, думал, что я буду прятаться или убегать, а не пойду к нему вот так.

– Ну как там в Орле дела? – продолжил спрашивать я. – Как Борис Русланович? Как там, кстати, Митька? Выпустили его в итоге, или так в темнице и сгинул?

Пока он соображал, про какого Митьку идет речь, я успел подойти на расстояние вытянутой руки. Сердце заколотилось еще сильнее, будто я десять верст пробежал без передыха, но ладони не дрожали. И это хорошо, потому что для задуманного мне нужна была твердая рука.

И тогда я выхватил из-за пояса длинный тесак, который таскал в паре с мечом, и ударил его подмышку, туда где находились ремни, которыми крепилась броня. Ударил глубоко, так, чтобы достать до сердца, провернул клинок и выдернул.

Рука боярина, только что тянувшаяся к рукояти меча, обмякла, сам он стал клониться вправо, медленно вываливаясь из седла. Спутники его еще не поняли, что произошло, когда я резанул по бедру того, что стоял ближе не мне. Получилось глубоко, но что еще важнее, попортил шкуру и коню, чего тот терпеть не стал и взвился на дыбы, сбросив всадника.

Бросив нож, я выхватил меч, запрыгнул в седло боярского коня, не глядя, рубанул второго из его спутников, рванул повод, заставляя несчастного скакуна развернуться и ударил пятками в бока.

Конь такого обращения не стерпел и попытался меня сбросить, но, получив рукояткой меча по загривку, присмирел и послушно рванул вперед. Я развернулся, и увидел, что товарищи мои тоже пришпорили лошадей и двинулись за мной.

Сердце колотилось как бешеное, я продолжал нахлестывать боярского коня, заставляя его бежать быстрее и быстрее. Прекратил только когда понял, что мы отъехали уже довольно далеко от города и никто нас не преследует, отпустил поводья, из-за чего уставший скакун тут же перешел на шаг.

– Вот это ты дал, – проговорил Ромка. – Троих воинов за пару мгновений свалить. Силен ты стал, силен.

– И третьего тоже что ли? – спросил я.

– Да, – кивнул мой приятель. – Ты ему одним махом руку в предплечье перерубил. Он-то ее выставил вперед, будто щитом закрыться пытался.

– Да, выживет, наверное, перевяжут, – мрачно проговорил я.

– Если и выживет, кому он теперь нужен, калечный, – махнул рукой Ромка.

– Зря туда-сюда катались, – проговорил Ефим. – Прибытка-то только по рублю на брата с купца. Ну и всякая дрянь, которую с разбойников взяли, а ее еще и разбирать надо.

– Ха, а говорили, что у тебя купеческой жилки нет, – расхохотался Кондрат. – Все думают о том, что мы из-под молотков едва выскочили, а ты о том, что прибытка нет.

– Сам-то, когда княжич к ним пошел, только про пиво свое и ворчал, – не остался в долгу купеческий сын.

– Уходить придется, – не поддержав их веселого настроения, мрачно заметил я. – Если он успел своим рассказать про меня, то два с двумя они сложить уж сумеют и догадаются, что где я, там и боярин Лука с сыном. А тогда искать начнут.

– И куда уходить будем? – спросил Ефим. – Может быть к Харькову двинем? Или что думаешь?

– Я думаю, в Харькове нас и будут искать, – покачал я головой. – Это первое, что в голову приходит, тем более, что наемникам там всегда рады. Но преступников купцы терпеть не будут и, если что, выдадут. Поэтому двинем мы на Восход. В Воронежские земли.

Глава 17

Ничьи земли. Бывшее Воронежское княжество. Начало лета 55-го года от Последней Войны

Впервые мы шли с двумя знаменами: боярина Луки, на котором был изображен волкулак с разрубленной башкой, и княжеским, с черным орлом, спускающимся в стремительное пике. Подняли бы и третье, боярина Яна, но его у нас с собой не оказалось, да и я вообще не был уверен, что у него оно имелось. Хотя родовой герб, конечно, должен быть, какой он без него боярин.

Знамена гордо реяли на ветру, и каждый раз, когда я смотрел на них, то чувствовал прилив гордости. Вот оно: княжеская дружина идет, берегитесь! Жаль только, что были мы при этом обыкновенными беглецами, а с точки зрения нынешней власти, так вообще преступниками.

Но знамена все равно поднимали боевой дух, а парни даже немного поспорили из-за того, кто будет их нести. В итоге договорились, что по очереди, ну оно и правильно.

– Когда-то здесь люди жили. Князь был свой, дружина. Крепости стояли, деревни богатые были, с Орлом торговали, с Белгородом, – рассказывал Игнат. – А потом пришли татары. Грабили, что могли, а что не получалось с собой утащить, жгли. Князь с дружиной вышли их встречать, встретились они на реке Битюг, что в Дон впадает, да все там и остались.

– Говорят, вся вода красной от крови была, – добавил Лука Филиппович, который ехал по левую сторону от меня. – Я слышал, что даже Дон окрасился. Хотя не знаю, может быть и байки.

– А почему татары так себя ведут? – спросил я. – Почему режут всех, почему жгут? Отец же мой тоже Пять Княжеств силой собирал, да и мне твердят вечно, что нужно Полоцкое княжество под себя прибрать. Но ведь для этого жечь и резать не нужно.

– Как не нужно, нужно, – хмыкнул Лука. – Но в разумных пределах конечно. Селянам главное показать, что, если тот, кому они дать платить станут, сменится, то их жизнь не поменяется. А если легче станет, то так даже лучше. А жгли и резали они потому что земли под себя брать не собирались. Это же набег был.

– Большой набег, – согласился Игнат. – И если бы не отец твой, то на следующий год они большим числом вернулись бы, если б увидели, как легко и весело славян грабить. Кирилл, помню, так и говорил, что ему нужны татарские трупы и безымянные могилы, чтобы в степи вернуться некому было. Тогда, мол, они на пару десятков лет успокоятся, пока новые грабители не подрастут.

– Так что это, получается, они снова прийти могут скоро? – спросил я.

– Конечно, – кивнул старик. – И обязательно придут,