Воин Мары - Александр Григорьевич Пирогов

Затем же началась разгульная пора. Одни кровавые налеты сменялись другими, черная слава о нас по всей Руси гремела, купцы в угол забивались, как слышали о том, что мы приближаемся. Каждый торгаш знал, что благословлены мы самим Чернобогом! Так продолжалось довольно долго. Я уже и немного подзабыл про слова волхва, но то был я, Драгомир-то ничего не забыл.

Как-то сплавлялись мы на ладье по реке Волхов в сторону Ладоги. Тогда шайку нашу здорово потрепали надо было где-то найти новых душегубов. Гребу я, гребу, и вдруг чувствую, плохо мне, глаза закрываются, а руки как прутья ивовые становятся. Смотрю на соратников своих —с ними тоже самое происходит. Стало ясно мне, что отравили нас, подкинул кто-то в похлебку сон-траву.

Так и оказалось. Проснулся я на дне ладьи связанный путами, а рядом со мною Ставр и Торгейр в таком же положении. Чуть поодаль от нас Драгомир сидит и смотрит куда-то вдаль. Тогда же все стало понятно. Я помню, как он, то есть ты, сказал: «Вы бы сделали тоже самое, я просто всех вас опередил».

Одного только не учел, что ладья эта, на скорую руку сделана и из днища гвозди торчат. Пока ты доставал меч, я умудрился протереть веревку и освободится. Сперва ты подошел к Ставру, тот плевался и проклинал тебя всеми богами, какими только возможно. Это здорово мне помогло, я вскочил на ноги и оттолкнул тебя, правда в реку свалить не получилось. Тогда ты бросился за мной, но, к счастью для меня, все наше оружие лежало неподалеку, у самого носа ладьи.

Я тогда к хитрости прибег. Меч Торгейра схватил, а сам припрятал у бедра кинжал. Ты начал сражаться со мной, как с мечником, поэтому мое резкое сближение оказалось для тебя полной неожиданностью. Именно тогда-то я и вонзил тебе кинжал в живот, а затем ногой отправил покорять воды Волхова.

Смотрел я тогда на твое плывущее по волнам безжизненное тело и ждал. Ничего со мной не происходило. Но ни света синего, ни обещанных сил… ничего. То, что могучий разбойник Драгомир мертв, ни у меня не было сомнений. Если не от удара кинжалом, так захлебнуться-то поди должен был точно.

«Чего встал, как истукан?! Я говорил, что врал волхв Чернобога, это суть их такая — раздор и смуту между людьми сеять! Развяжи нас, живо!!!» – Ставр орал, как не в себя.

Развязал я Торгейра и Ставра и дальше мы поплыли, правда, в пути не разговаривали уже. Как на берег сошли, решили, что пути наши разойтись должны. Не будет без Драгомира разбойников Чернобога, а что-то новое строить ни у кого желания и сил уже не было.

Знаю, что Ставр отправился к Зборску, со словами, что там уж больно хорошо на лесных дорогах «погулять» можно. Торгейр загадочно сказал, что вернется в Северный и лагерь и будет ждать. А вот чего будет ждать, так и не сказал. Видимо, он уже тогда единственный из нас что-то знал. Ну, а я решил, что хватит. Просто, ХВАТИТ и все тут! Вспомнил, что до изгнания из Киева, к девице одной захаживал, да так дозахаживался, что аж дите после себя оставил. И раз уж мне в Киев пути нет, так поедем все вместе в Новгород, а там уж, как боги рассудят…

***

– И рассудили они, по-своему. – Мстислав с задумчивым видом почесал щетинистую щеку. – Прошлое все же достало меня тогда, когда я уже совсем не ожидал. И вот после Новгорода я оказался здесь, в деревне отверженных на границе с опасными племенами дикарей. Но, знаешь, я не ропщу на судьбу, ведь смотря на Лану и сынишку моего Изяслава, я понимаю, что больше мне ничего и не нужно. Эх, если бы можно было силу Чернобога тебе просто так отдать, то я бы не задумываясь положил ее прямо на этот стол. Не нужна она мне совсем, теперь другая сила у меня есть, намного более могущественная… – Он хотел было еще что-то добавить, как вдруг в комнату влетел мальчик, совсем еще малой, только недавно преступивший пятилетний рубеж.

Подбежав к столу (до которого он едва доставал), мальчик застыл на месте и впился глазами в гостя. Он не боялся, скорее наоборот, демонстрировал всю свою храбрость, на которую только способно его маленькое естество.

– А ну, быстро иди обратно, паршивец! – В дверях показалась фигура матери. Не церемонясь, женщина схватила мальчишку за шиворот, как кота, и вытолкнула за дверь. Она старалась не смотреть на гостя, но Аспид все же заметил слезы на ее глазах.

– Тяжело им будет без меня, ох тяжело. Ладно, здесь в Топи люди привыкли помогать друг другу, уж как-нибудь справятся. – Он с задумчивым видом отпил из кружки. – Эй, а ты чего брагу не пьешь?

– Не хочу, не мое это.

– Да? Хммм, а старый Драгомир брагу любил, не так, конечно, как Ставр… Ставр, он же мертв, да?

Аспид медленно кивнул.

– И Торгейр тоже? Можешь не отвечать, я и сам знаю ответ. Эххх, даже любимец Одина не ушел от твоей руки, а ведь он был единственным, у кого были все шансы одолеть тебя в ратном бою. – На лице Мстислава застыла маска какой-то отрешенности от все происходящего. Сейчас его глаза буквально смотрели в никуда. – Значит, один я остался. Вот не зря мне сны недавно один за одним снились. В первом явился ко мне во сне тур огромный, стоит себе на поляне, траву жует. Присмотрелся я, а под копытами у него не трава, а кости человеческие, а он их ест и причмокивает, будто и разницы не видит. Затем же, его рога начинают трескаться и отпадают. Кровь из ран ручьем хлещет, бык орет, носится по полю из костей, а затем и вовсе падает замертво. Во втором же сне вижу я череп лежит у дороги, на нем шлем норманнский одет, рядом меч запылившийся валяется и два ворона в небе кружат. Гаркают во всю глотку, да так жутко, что вскочил я тогда посреди ночи в поту весь, даже вспоминать не страшно. – Он встал со стула и подошел к окну. Видимо сейчас ему почему-то