Воин Мары - Александр Григорьевич Пирогов

поднял своих соратников? Все же надо было его убить!» – с такими мыслями Аспид подошел к покосившемуся окну и обнажил меч. Впрочем, увидев, что всадник всего один, он немного расслабился.

Доскакав до избушки, незнакомец спрыгнул с коня и подошел к Хромой. Он потрепал лошадь Аспида за ухом. Та не возражала, но все же пару раз фыркнула, будто вспоминая прошлые обиды.

– Все серчаешь, что я тебя продать хотел? Хах, какая злопамятная!

На покосившийся порог вышел недовольный Аспид и раздраженно рявкнул:

– Тебе чего здесь надо?

– А вы подходите друг-другу, – Людота кивнул в сторону Хромой. – Из тебя тоже доброго слова не вытянешь. Пригласил бы хоть в свои «хоромы»!

Воин Мары кивком показал кузнецу, что тот может зайти.

– Да, брат, ну и дыра! Того и гляди крыша обрушится и нас под собой похоронит. Хотя, если не бревнами завалит, так новгородские дружинники на части покромсают. Ты чем их так взбаламутил? Я еле ноги унес, а еще хотел в свою старую кузнецу заглянуть. А вот и шиш! Теперь Новгород за версту обходить буду.

Аспид удивленными глазами посмотрел на Людоту.

– Значит, подъезжаю я к какой-то деревне почти у самого города, а там паренек нервный ходит, да еще в плаще красном. Разодетый, аж любо-дорого посмотреть! Я к нему подхожу, мол: «Хлеб-соль, добрый молодец. Не проезжал у вас тут воин один, на вид типичный наемник, весь в шрамах, угрюмый такой, что-то под нос себе бормочет». Так у мальца глаза кровью налились, он без лишних слов как схватит палку да бросится на меня, с криком: «Ах, ты, паскуда, дружок его значит! Все из вас выпытаем, что замышляете! Эй, сюда все, я разбойника поймал!». Ну я ему — тресь в морду и помчался что есть духу. Благо, по пути люди поспокойнее попались, объяснили, что видели кого-то похожего, держащего путь на восток.

Рассказ Людоты изрядно повеселил Аспида, он даже пару раз холодно улыбнулся.

– Вообще, я тут тебе подарок принес, а то ты тогда ушел ни слова ни промолвив. – Кузнец отстегнул от пояса меч и протянул воину Мары. – Я хорошо изучил обломки твоего оружия. Перековать их под силу разве что самому Сварогу, но все же мне удалось сделать что-то похожее. Пусть этот меч верно служит тебе для ратных дел!

Как только рука Аспида коснулась рукояти меча, то по телу сразу же пробежала приятная дрожь. Меч лежал в руке практически так же удобно, как и его предыдущий. Обнажив клинок, Аспид обратил внимание на выгравированное на длинном лезвии клеймо: «Людота-коваль».

– Не удержался. У меча должно быть имя, так пусть носит имя того, кто его создал. Тем более, это лучшее оружие, что пока мне удалось сковать.

– Скромности тебе не занимать.

– А то ж!

Еще какое-то время Аспид любовался своим новым оружием, а затем аккуратно положил его в угол рядом со своей поклажей.

– Добрый клинок, благодарствую. Теперь можешь возвращаться в Черноречье.

– Знаю, что мне нет места на твоем пути. Но… я не только тебе меч приехал тебе передать, есть еще кое-что. Ты же знаешь, что она ждет тебя? Или ты думаешь, что девкой можно поиграться, а затем ускакать куда глаза глядят?

– И ты пришел сюда мне об этом напомнить? О себе думай! А то, что-то добренький ты больно, за чужих переживать.

Людота опустил голову и тяжело вздохнул.

– Не в этом дело, просто… я-то как раз и совсем не добренький. Знаешь, ведь соврал я тебе тогда в Полесье при нашей первой встрече. Не пришлый я был купец, а из как раз таки из местных, полесских. Когда я был помоложе, то соблазнил там девку одну. Всем была хороша: и лицом, и статью, и голос был ммм… как у птицы Алконост! Вот и положил я на нее свой глаз. – Он подпер рукой голову, предаваясь давним воспоминаниям. – И она меня любила, вместе мы много чудесных мгновений провели, а потом… потом, не знаю, что на меня нашло. Я все бросил, просто взял и ускакал с торговым обозом из Зборска в Новгород. Хотел приключений, мир посмотреть, себя показать. Только не принесло мне это счастья, постоянно грусть и тревога какая-то душу грызла. Вот так ковал я себе оружие в великом городе, а тут в одну ночь мне сон приснился: зовет меня моя любимая стоя по пояс в болотной топи, руки ко мне простирает. Я к ней бегу, но не успеваю свою руку подать, и утаскивает ее под землю мерзкая жижа. Роюсь я в этой жиже, пытаюсь ее нащупать, но все бесполезно. И каждую ночь приходил ко мне это сон, видимо так боги к совести моей взывали. Нечестно я тогда с ней поступил!

Как сейчас помню: в один день проснулся я в кузнице, собрал вещей на продажу и в путь отравился. Думал по пути добра наживу, к ней приеду, как купец богатый и прощения попрошу. А как добрался до Полесья, так оказалась, что давно уже спит она беспробудным сном. Поговаривали, что утопилась с горя.

– Любава…

– Точно! А ты откуда знаешь? Отвечай! – голос Людоты задрожал.

– Не нашла она покоя и в смерти, сейчас русалкой кружит в хороводе Водяного в пруду, недалеко от Полесья.

Кулаки кузнеца сжались, да так, что пальцы заскрипели. Глаза заблестели, щеке покатилась крупная слезинка, которую он постарался побыстрее утереть. Негоже мужчине слезы лить!

– Да, искал я счастья, а свое загубил, вот и маюсь до сих пор. Ты-то свое не потеряй, Аспид. Поверь, оно больно, даже если сердце у тебя как камень, все равно треснет рано или поздно. Найди, что ищешь и возвращайся скорее.

Воин Мары ничего не ответил, да и не нужны сейчас были слова. В эту звездную ночь он лежал в брошенной избе и много думал о разговоре с кузнецом, но так и не смог дать себе ответы на самые важные вопросы.

Как только лучи света пробились через щели прогнивших бревен, он оседлал Хромую и отправился в путь.

Глава 4

Все дальше и дальше отдалялся Аспид от того, что ромеи называли цивилизацией. Городища и села с их аккуратными дорогами оставались далеко позади, вместо них повсюду разрастались