Билл – герой Галактики. Фантастическая сага - Гарри Гаррисон

– …умоляю вас, ваши милости, отпустите его, потому что, если вы осудите его, негодяи бессердечные, вас ожидает кромешный ад…

Дверь захлопнулась, и голос оборвался на полуслове.

– Вычеркните это из стенограммы, – распорядился председательствующий и покосился на О’Брайена. – Будь у меня доказательства, что это ваших рук дело, я приказал бы вас расстрелять вместе с вашим клиентом!

О’Брайен с невинной улыбкой сложил руки на груди и наклонил голову, намереваясь приступить к изложению своего взгляда на дело, но ему снова помешали. Какой-то пожилой человек взгромоздился на одну из лавок и замахал руками, привлекая к себе внимание.

– Слушайте меня все! Справедливость должна восторжествовать! Я пытался смолчать, но так и не сумел. Билл – мой сын, мой единственный сыночек, и я, умирая от рака, умолял его навестить меня, побыть со мной последние часы моей жизни…

Завязалась потасовка. Полицейские принялись стаскивать оратора, но выяснилось, что он приковал себя к лавке цепью.

– …он так и сделал, он варил мне овсянку, кормил меня, ухаживал за мной и делал все это так хорошо, что мало-помалу я выздоровел. Вы видите перед собой человека, исцеленного овсянкой из добрых сыновних рук! А теперь мой сын должен умереть за то, что спасал меня? Лучше возьмите мою никчемную жизнь вместо…

При помощи атомного резака старика отсоединили от лавки и вынесли за дверь.

– Достаточно! Это уж слишком! – завопил раскрасневшийся председательствующий и в сердцах так шарахнул молотком по столешнице, что тот разлетелся на мелкие кусочки. – Очистить зал от публики и свидетелей! Трибунал постановляет дальнейшее слушание дела производить закрытым порядком, без допроса свидетелей и обращения к доказательствам! – Он обвел взглядом коллег. Те согласно закивали. – В связи с вышеизложенным обвиняемый признается виновным и приговаривается к смертной казни путем расстрела. Приговор исполнить сразу же, как только обвиняемого приволокут на стрельбище!

Судьи стали подниматься с мест, но их остановил спокойный голос О’Брайена.

– Суд, несомненно, вправе поступать так, как поступил, но я требую огласить, на основании какой статьи кодекса вынесено решение!

Председательствующий с тяжелым вздохом вновь уселся.

– Как бы мне хотелось, капитан, чтобы вы угомонились. Вы знаете кодекс не хуже меня. Но коль скоро вы настаиваете… Пабло, прочти вслух!

Судебный секретарь полистал толстенную книгу на своем столике, отметил место пальцем и забубнил:

– Законы военного времени, воинский устав, параграф, страница и тэ. дэ. и тэ. пэ… А, вот! Параграф двести девяносто восьмой-бэ. Если какое-либо лицо, проходящее действительную воинскую службу, самовольно оставит место прохождения службы на срок, превышающий один стандартный год, указанное лицо виновно в дезертирстве и виновным может быть признано даже заочно. Единственное наказание за дезертирство – мучительная смерть.

– По-моему, все достаточно ясно, капитан. Еще вопросы есть?

– Вопросов нет, – отозвался О’Брайен. – Только мне хотелось бы напомнить вам один прецедент. – Он выложил перед собой внушительную стопу толстых книг и раскрыл верхнюю. – Дело рядового Левенига против Военно-воздушных сил США, Техас, тысяча девятьсот сорок четвертый год. Здесь сказано, что означенный Левениг дезертировал и в течение четырнадцати месяцев скрывался на чердаке столовой. Он покидал указанный чердак исключительно по ночам с целью раздобыть продовольствие и отправить физиологические нужды. Однако он ни на минуту не покидал территорию своей базы, являющуюся для него местом прохождения службы. В этой связи признать его виновным в дезертирстве было невозможно, и батальонный суд приговорил его к значительно менее строгому наказанию, как за мелкую дисциплинарную провинность.

Все офицеры трибунала буравили взглядом секретаря – тот торопливо рылся в своих талмудах. Через некоторое время он нашел искомое, и его физиономия расплылась в торжествующей улыбке.

– Все это так, капитан, однако наш обвиняемый все же оставил место службы, которым по истечении срока увольнительной является Пересыльный пункт. Вместо того чтобы находиться именно там, он находился в совершенно иной части планеты Гелиор.

– Совершенно верно, сэр! – О’Брайен вытянул из стопки другой том и потряс им над головой. – Совершенно с вами согласен. Однако в деле «Драгстед против кондукторского полка императорского космического флота, Гелиор, восемь тысяч восемьсот тридцать второй год» определено, что во избежание юридических разногласий объекты «Планета Гелиор» и «Город Гелиор» следует считать одним и тем же объектом…

– Несомненно, так оно и есть, – оборвал его председательствующий. – Однако все это ни в малейшей степени не относится к сегодняшнему делу. Прошу вас, капитан, оставьте! Сегодня я условился сыграть партию в гольф и…

– Вы освободитесь через десять минут, сэр, если позволите мне закончить. Хотелось бы представить суду последний документ, подписанный адмиралом Мармозетом.

– То есть мною! – закашлялся председательствующий.

– В указанном документе времен начала войны с чинджерами город Гелиор определяется как самостоятельное воинское подразделение. Посему настоящим предлагаю оправдать обвиняемого в дезертирстве, так как он ни на минуту не покидал планету, а следовательно, и город, и подразделение, а следовательно, и место прохождения службы.

В зале воцарилась мертвая тишина. Наконец ее нарушил дрожащий голос председательствующего:

– Пабло, это правда? Мы не можем расстрелять этого мерзавца?

Лоб секретаря покрылся каплями пота. Он в безумной спешке начал листать свои книги. Отпихнув последний том, секретарь с горечью произнес:

– Ничего не поделаешь. Этот арабо-еврейско-ирландский зубрила оставил нас с носом. Обвиняемый не виновен.

– Казни не будет?! – истерически выкрикнул один из судей, а другой, постарше, уткнулся лицом в ладони и беззвучно зарыдал.

– Так просто он у нас не отделается, – заявил председательствующий, грозно взирая на Билла. – Если обвиняемый в течение целого года не оставлял место прохождения службы, значит он был на посту. В течение этого года он не мог не спать, и это значит, что он спал на посту. Посему приговариваю его к одному году и одному дню исправительных работ в военной тюрьме строгого режима, а также к разжалованию его в предохранительные седьмого класса. Сорвите с него знаки различия и уведите! Я пошел играть в гольф…

2

Пересыльная тюрьма представляла собой примитивный барак посреди квадратного плаца, наскоро собранный из пластиковых плит на металлическом каркасе. Тюрьму ограждали шесть рядов колючей проволоки под током. Вдоль нее вышагивали полицейские с атомными ружьями с примкнутыми штыками. Открывали и закрывали многочисленные ворота специальные компьютеры. Через один из таких входов вкатился робот-конвоир, волоча за собой прикованного Билла. Робот-конвоир в виде металлического куба, высотой Биллу по колено, был оборудован прочным стальным тросиком с наручниками на конце. Наручники охватывали запястья Билла. Побег был невозможен. При малейшей попытке к бегству робот с мазохистским наслаждением подрывал вмонтированную атомную мини-бомбу, уничтожая себя, заключенного, а заодно и энное количество народа в окрестностях. Правда, оказавшись