Тернистый путь - Виолетта Орлова

что, почти не чувствуя своих ног, приползали к месту ночлега и, даже не дождавшись пока на их натруженные руки наденут кандалы, проваливались в глубокий сон. В суровом распорядке дня этих несчастных юношей существовал лишь один кратковременный перерыв на отдых, когда рабы могли выпить стакан молока, заменявший им скудный обед.

Господин Ролли сам очень часто наблюдал за работой, строго контролируя качество ее выполнения; старый армут вел праздный образ жизни, и у него вполне хватало времени на подобное созерцание. Мужчине чрезвычайно нравилось смотреть, как на его глазах, подобно гигантскому муравейнику, растет его империя. Хозяин внимательно оценивал каждого мальчика и прикидывал, насколько эффективен тот или иной работник. Армут также решал вопрос о наказаниях, если ему казалось, что допущены какие-то грубые нарушения или проявлена халатная небрежность к своему труду.

Впрочем, бедные юноши не знали такого понятия, как небрежность, ибо она каралась слишком сурово. Даже секундная остановка или промедление стоили им удара плети, которыми их лениво одаривали надсмотрщики, являвшиеся рабами, но более высокого ранга, если так можно выразиться. Удивительное дело, но эти, тоже, в общем-то, бесправные люди без всякого понимания и милосердия могли истязать своих подчиненных, считая их ниже себя. Рабская философия проявляется не только тогда, когда ограничена личная свобода человека, но еще и тогда, когда он сам начинает видеть в других таких же рабов и относиться к ним соответственно.

Господин Ролли иногда любил сам раздавать еду своим рабам. В эти моменты он разговаривал с каждым, делал замечания и давал какие-то советы. Мужчине нравилось общаться со слугами, ибо в этих разговорах он неизменно чувствовал собственное превосходство. Сегодня старый армут особенно внимательно наблюдал за новичком: Артур вроде бы и выполнял свою работу, однако без должного рвения, и даже, как показалось господину Ролли, с каким-то легким оттенком пренебрежения.

Более того, дерзкий юноша совершенно не откликался на новое имя и, когда армут обращался к нему, наглец упорно делал вид, что не слышит его. Старый армут мечтал наказать мальчишку, чтобы тот, наконец, осознал, в какое положение он попал. Но пока для серьезного наказания на его счету имелось маловато оплошностей. В настоящий момент армут ограничивался лишь тем, что давал юноше самую тяжелую работу, какую только мог придумать его изощренный ум.

Наконец, наступило долгожданное время обеда, и рабы стали робко подходить к господину Ролли, желая получить свою обеденную порцию. Когда Артур брал стакан с молоком, его руки так сильно дрожали от непривычного перенапряжения, что он едва не разлил весь свой и без того скудный обед.

— Как тебе рабочий день, Бат? Утомительно? — с издевкой поинтересовался армут, насмешливо глядя на свое новое приобретение. Однако дерзкий юноша наглым образом проигнорировал эту фразу, сделав вид, что ничего не слышит. Господин Ролли добродушно улыбнулся. Мужчина понимал, что рано или поздно он все равно сломает строптивца, приближать же этот момент смысла не было. Одинаковые раболепные физиономии своих подопечных порою сильно раздражали его, особенно когда ему хотелось разнообразия. С этим же новым рабом он вполне может поиграть до тех пор, пока забава ему не надоест. Впрочем, хозяину все равно хотелось наказать его за дерзость, и этот момент вскоре наступил.

Один из рабов, Лэк, отличился, ибо совершил непростительную небрежность, разбив фарфоровую тарелку с гербом мануфактуры Ролли. За этот возмутительный проступок армут приказал надсмотрщику дать ему пять ударов плетью. При этом хозяин как обычно, громко ругал мальчика. Это было необходимо по нескольким причинам: во-первых, внушение для других рабов, во-вторых, наука для самого наказуемого. Господин Ролли краем глаза заметил, что во время гневной брани Артур прекратил работу и остановился, пристально глядя на сжавшегося в совершенном испуге Лэка. И было в его глазах нечто такое, что сразу натолкнуло старого армута на мысль о том, как можно, наконец, проучить нового раба. Господин Ролли вразвалку подошел к юноше и сказал:

— Слушай внимательно, Бат. Лэк только что совершил непростительный проступок и должен получить справедливое наказание. Я бы хотел, чтобы его осуществил ты. Возьми плеть и накажи Лэка. Таким образом, ты поймешь, насколько важно неукоснительно следовать всем моим приказам.

Артур с каким-то удивлением посмотрел на старого армута, словно в первый раз осознав, что обращаются именно к нему.

— Давай же, Бат, не заставляй меня ждать, — ворчливо проговорил господин Ролли, видя, что юноша замер в нерешительности.

— Я не буду этого делать, — наконец сухо произнес Артур.

Господин Ролли довольно ухмыльнулся, так как раб прямиком угодил в ловушку, специально для него подстроенную.

— Вот как, и почему же? — с наигранным любопытством поинтересовался старый армут, с наслаждением вглядываясь в лицо своего строптивого слуги. Юноша презрительно молчал, не считая нужным что-либо пояснять. Понимал ли он, что армут нарочно его испытывает? Да, в некоторой степени Артур это понимал. Но тем не менее он не мог перешагнуть через себя и ударить или унизить другого человека. Он считал, что лучше ему самому перенести наказание, чем подвергать испытанию своего друга.

— Хорошо, Бат, как хочешь. Мы не будем наказывать Лэка, но тебе следует кое-что уяснить. Мои приказы обычно выполняются беспрекословно. Ты только что нарушил это простое правило, за что должен ответить.

Господин Ролли видел, как остальные рабы в страхе озираются на своего хозяина; они понимали, что последует за этими его словами и, возможно, втайне жалели новичка. А может, просто боялись оказаться на его месте, как знать.

Артур же безразлично пожал плечами, словно вполне принимал такое положение вещей.

Господин Ролли лениво щелкнул пальцами, подзывая другого раба.

–— Принеси охотничий кнут, обычной плети этому наглецу, видимо, недостаточно!

Раб тут же испарился, стараясь как можно быстрее выполнить приказание.

— А ты… Долой рубашку, быстро! — тихо велел армут, в упор глядя на Артура. Юноша постарался придать своему лицу безразличие, когда нарочито медленно снимал с себя рубашку. Клипсянин хорошо понимал, что последствия от кнута будут гораздо более плачевными, чем от плети, которую использовали надсмотрщики. Страх на секунду возобладал над ним, затуманив сознание. Что если он не справится, покажет свои страдания, не сможет сдержать слез? Не легче ли было выполнять все приказы беспрекословно, вести себя, как другие, не лезть на рожон? При этом юноша отчетливо понимал, что только выказывая безразличие и бесстрашие, он психологически побеждал своего мучителя. Для него это было важнее боли, которую ему придется претерпевать.

— На землю! — вновь отчетливо скомандовал господин Ролли. Артур медленно подчинился приказу, предупредительно положив рубашку под лицо, чтобы мучитель не видел его глаз во время истязания. Хотя, может, это