Шурик 1970 - Петр Алмазный

поверх намазал икры тонким слоем. Еще на каждый бутер положил по листочку петрушки. Чуть подвяла, но сойдет. Разложил все это красиво на большом блюде. Один бутер слопал сам под полтосик вискаря. Не удержался. Вкуснотища-то какая! Почему на всех этих фуршетах после презентаций я никогда не ел бутеров с икрой? Нет, пару раз пробовал, и с черной икрой, и с красной, но ни разу не доел. Может, потому что икра другая? Или я другой?

Зина явилась в половине восьмого. Почему-то без цветов. Дверь открыла сама, чмокнула меня в щечку, сообщила, что ключи нашлись. «Валялись в ящике стола в гримерке, а я сто раз там смотрела». Зина быстро приняла душ, переоделась в легкомысленный халатик. Зашла на кухню, увидела икру, округлила глаза. Но поборола искушение, взяла все блюдо и унесла в комнату, поставила на столик. И до начала передачи ни одного бутерброда так и не тронула. А я вышел на балкон перекурить и вдруг заметил, что народу на улицах почти нет. А те, что были, куда-то очень спешили. И машины по дороге ездили с явным превышением скорости, и трамвай как подъехал, так пассажиры с него чуть ли не бегом к дому рванули. Все на кабачок? Сумасшествие какое-то! Впрочем, батя рассказывал, что в его молодости, когда по телику показывали «Место встречи изменить нельзя» с Жигловым — Высоцким и Горбатым — Джигарханяном народ так же с улиц исчезал. Все у телика собирались. И еще когда наши с канадцами в хоккей играли — тоже. Даже квартирные кражи прекращались.

Ну вот, кажется, началось. Из телика зазвучали задорные такты, Зина завизжала: «Шурик, Шурик, начинается», я бросил окурок сигары в банку и поспешил к экрану. А Зина уже в него впялилась глазами и смотрела неотрывно, жуя первый бутер под рюмочку вискаря. Я сел рядом, стал смотреть.

Ну, в общем-то, хрень какая-то этот ваш кабачок. Артисты какие-то древние, я из всех только Карлсона с пропеллером узнал, ну, Спартака Мишулина. И все несли какую-то чушь. Где смеяться — непонятно. Явно не «Камеди-клаб». А вот Зина, та прям каталась со смеху. Но как увидела себя на экране… Словно в ступор впала.

Нет, что и говорить, она была хороша, а мини-юбка ей реально шла. Она даже спела чего-то по-польски. Про что — я не понял. И большинства шуток — тоже. До конца передачи я, честно говоря, дотерпел. А вот песенка финальная мне понравилась. Пел ее пан Ведущий очень душевно.

«Закрыт, закрыт кабачок, но мы верим,

Что наше веселье вы взяли с собой.

Для вас, для вас мы шутили, смеялись и пели

С открытой, с открытой душой…

Всем на прощанье желаем удачи.

Жить без улыбки на свете нельзя.

До свиданья, друзья,

До свиданья, друзья»…

Э, да это еще не конец. Еще второй куплет был.

«Когда, когда Кабачка позывные зовут вас к экранам,

Спешите скорей.

Вас ждёт, вас ждёт та, чья родина — дальние страны,

Улыбка, улыбка друзей.

Всем на прощанье желаем удачи!

Жить без улыбок на свете нельзя!

До свиданья друзья, до свиданья друзья!»*

Под просмотр Зина сожрала все бутеры, мне достался только один.

— Вкусно! — сообщила она, глянув на блюдо. — Жалко, что кончилось.

Я подумал, что это она про бутерброды, и хотел сделать еще, икра еще оставалась. Но оказалось, что Зина — про передачу.

— Вот бы пересмотреть еще раз, да? — сказала она мечтательно. — Пан Збышек говорил, что в фээргэ можно купить магнитофон, который кино показывает. Можно записывать любые передачи с телика на пленку. Как думаешь, врет?

Я не ответил. Начал вспоминать, когда в СССР появился видеомагнитофон. А он точно при СССР появился? Вспомнил про Шпака.

— Шпак просил передать, что программу на магнитофон запишет. Немецкую пленку под это дело достал.

— Немецкую — это хорошо, — зевнула Зина. — Завтра у Шпака магнитофон попрошу, послушаем. У него японский, переносной, на батарейках. Шурик, ты бы что ли магнитофон починил. А то валяется на антресолях без толку. Вот сидишь в своем институте, изобретаешь разную хрень, а на любимую жену у тебя творческой мысли не хватает.

Обидно, конечно, такое слышать. Ей все сто удовольствий, а она все недовольна. Я встал с кровати, полез за новой сигарой, собираясь на балкон, но Зина меня удержала.

— Ну не обижайся, Шурик. Это я так бурчу, от досады. Не на тебя. У нас с прошлого года эта фигня идет. Заменить нас хотят, понимаешь? Там, наверху у Лапина кто-то решил, что мы приелись.* Хотят всех «сатирщиков» в кабачке поменять на новых артистов. Оставить только пани Монику и Директора. Ну, может быть, Зюзю еще. Представляешь?! Мне по мешку писем в день от восторженных поклонников приносят, а они — приелись… Слушай,