Проект «Близнец». Том 2 - Евгений Пожидаев

этого делать, но приходится. Подтягиваю его одной рукой за грудки, в то время как другой уже двигаю по широкой дуге. Мгновение! Вспышка! Мой кулак встречается с широкой челюстью, и после удара маг с аспектом огня вырубается, падает рядом со своим дружком.

Третий глазеет на все это, широко подняв брови. Он едва не роняет подбородок от удивления и при этом реагирует на все так, будто у него реакция замедлена на секунды две. Взмахиваю в его сторону кулаком, но не бью: нет смысла. Он падает назад и ползет, перебирая руками и ногами.

— Проваливай, — спокойно говорю ему, затем смотрю на столик, где сидит остальная «золотая» молодежь.

Все они будто вмиг трезвеют и теряют всю свою молодецкую дурь. Они смотрят на меня так… Не знаю, наверное, примерно так заяц смотрит на тигра, который решает им полакомиться. Настолько этот взгляд выразительный и не нуждается в пояснении.

В итоге конфликт затухает, разве что остаются свидетели. Я усаживаюсь обратно за стол, беру палочки и выбираю очередной ролл. В этот раз мне захотелось такой, в котором побольше огурцов и ломтик тунца.

Дворяне тем временем, как нашкодившие гимназисты, спешно собираются и уходят. Лишь один из них, видимо, самый трезвый, выкрикивает уже из прохода:

— Я не знаю, кто ты! Но ты за это ответишь! Обязательно, так и знай!

— Да-да-да, — ворчу я себе под нос, — блин, — вижу, что из-за удара о стол пустой головой соус расплескался: не получится им насладиться.

Никита вскоре садится напротив меня и тоже молча ест. Я же смотрю по сторонам, оцениваю обстановку. Федотов и гвардейцы усаживаются за стол неподалеку, чтобы лучше контролировать обстановку, после чего он мне едва заметно кивает и берет в руки меню.

Со стороны может показаться, что инцидент решен на месте, но я не вчера родился, а потому прекрасно понимаю — будут последствия. Еще это понимают мои люди и некоторые благородные, что часто теперь поглядывают на меня. Наверное, думают, что скоро на меня откроют охоту, ведь «золотая» молодежь на такое, правда, способна. Гипотетически. Ведь родители этих «обиженных мальчиков» наверняка услышат их версию случившегося.

— Никита, расскажи обо всем Аманде и попроси позвонить через час.

— Хорошо, Алексей Федорович, — он достает планшет, переносную клавиатуру и ставит устройство на стол. Пишет так быстро, что, кажется, мысли не поспевают за пальцами.

⁂

На звонок Аманды я отвечаю уже в купе и жестом прошу Никиту прогуляться. Помощница задает мне несколько вопросов, а затем выдает свой профессиональный вердикт:

— Ждите писем и визитов от многочисленных адвокатов.

— Убивать их не вариант, что тогда посоветуешь? — спрашиваю я, глядя, как за окном проносятся ночные горные пейзажи с редкими домиками, в которых горит свет.

— Придется обыграть официально, как самооборону, — не мешкая, отвечает Аманда.

Эх, в ответ я только «фыркаю» и отвечаю:

— Свяжемся еще, подумаю об этом позже.

⁂

Поезд вскоре останавливается в точке назначения. Я беру свою единственную сумку и выхожу из купе. Все еще в поезде встречаю Никиту и гвардейцев.

— Наконец-то приехали, — говорит Никита и тянет руку к моей сумке.

— Думаешь, сам не донесу? — спрашиваю с легкой улыбкой.

Понятно же, что он делает это из чистого профессионализма. Есть популярное мнение, что благородные не для того рождены, чтобы сами свои бытовые вопросы решать.

— Но, если что, я всегда к вашим услугам, — отвечает помощник.

— Не полагается, господин, вам самолично сумку таскать, — говорит один из гвардейцев, но быстро замолкает, когда я смотрю на него суровым взглядом.

— Парни, я взял вас не в качестве грузчиков или нянек. Вы же знаете.

— Да, Алексей Федорович, конечно, больше не повторится, — говорит Федотов, строжась на гвардейца.

Все вместе мы выходим. Деревня здесь не настолько большая, а потому вместо вокзала лишь платформа. Пока парни возятся и решают вопросы транспорта, я просто смотрю по сторонам. Дышу полной грудью свежим горным воздухом. Он наполнен ароматом хвои и горных трав.

Очень непривычно для меня.

Неподалеку от платформы раскинулась деревня. Не будь здесь дороги, в том числе и железнодорожной, про нее можно было бы сказать, что она — затерянная среди величественных алтайских гор.

Где-то вдали, на зеленых лугах, за извилистой речкой с ледяной водой, пасутся кони, а над крышами домов кружат коршуны, высматривая добычу. Воздух звенит от стрекота кузнечиков и далекого переклика пастухов.

По узкой грунтовой дороге, петляющей между бревенчатых, а еще теперь и кирпичных изб, с ревом проносятся квадроциклы. Они оставляют за собой облака пыли. У магазина с выцветшей вывеской толпятся местные — кто-то в обычной деревенской потасканной одежде, кто-то — в модной городской.

Еще из интересного — воздух здесь как будто более тяжелый. И даже вдалеке от источника я чувствую, как он насыщен маной. Гораздо больше, чем у меня в саду рядом со специальными растениями. Небо здесь вообще необычайно — оно кажется еще чище и ярче, чем над Новосибирском.

Вскоре кто-то из местных подгоняет к нам два внедорожника.

— Доброго дня, от нас! От алтайских гор! — бодро улыбается один мужчина, выглядит он больно свежо для своего возраста.

— Кто из вас господин? — спрашивает второй.

— А что, не видно? — возмущается в Федотов и представляет меня легким поклоном головы. — Это Алексей Федорович и лучше бы ему понравился ваш транспорт.

— О, «ААЗ-ики» здесь нравятся всем! — усмехается один из водителей, — Забуксовать на них сложно, да и не подводят.

— Зато салон, наверное, деревянный? — спрашиваю я и, очевидно, попадаю в слабое место этих машин класса — ширпотреб.

— Как есть, господин, — пожимает он плечами в ответ, не видя в этом ничего такого.

Эти машины я вижу так близко впервые, но слышал про них. Местные, да и мои люди — тоже, называют внедорожники «ААЗ-иками». Где аббревиатура расшифровывается как Алтайский Автомобильный Завод.

Вот только я не обманываюсь по этому поводу, ведь знаю, что машины производят не в республике Алтай, а в Алтайском крае. К слову — «ААЗ» — это вообще дочерняя компания «Ползунов-Парсил».

Смотрю на один из внедорожников и все не могу оторвать взгляд. Вроде бы неказистый и какой-то странный, но суровый и надежный. Корпус в шрамах от камней и веток, краска, выгоревшая до оттенка старой меди, но в угловатых формах все