Пионер. Том III - Клим Ветров

Глава 15

Не задерживаясь ни секунды, я ринулся напролом через разросшиеся вдоль забора колючие кусты. Впереди, как маяк во тьме, тускло светились редкие окна девятиэтажки. Но она была ещё далеко, и когда луна спряталась за тучами, стало так темно, что собственной руки не видно. Бежал, спотыкаясь о всякий хлам — кирпичи, какие-то обломки. Несколько раз едва не грохнулся, спасали реакция да крепкие ноги, — спасибо спорту.

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день», — лихорадочно крутилось в голове, пока ноги автоматически перебирали по кочкам. А что будет через месяц? Дальше загадывать боялся. Ситуация в стране — хоть стой, хоть падай. Сравнить не с чем, разве что с телерепортажами про какую-нибудь африканскую Зимбабву.

Бежал долго, отчаянно надеясь выскочить к «пятаку» — месту, где обычно стояли «бомбилы». Но не тут-то было. Закон подлости, помноженный на общий бардак. Ни на «пятаке», ни на соседних улицах — ни одной машины. Тишина мёртвая, нарушаемая только завыванием ветра в проводах да редким криками где-то вдалеке. Город вымер, а вместе с ним вымерли и надежды поймать попутку.

Соображал на ходу, куда податься. Дом — далеко. И в таком виде — родителей пугать не хотелось. Мастерская тоже не близко. Оставался один вариант — гараж. Там можно перекантоваться, отдышаться, а утром уже разбираться с брошенной на дороге «девяткой». Хорошо хоть ключи с собой — машинально сунул их в карман джинсов перед выходом из дома, будто предчувствовал.

Шёл долго, устало волоча ноги. По разбитому асфальту, мимо темнеющих в ночи «хрущевок», мимо заколоченных витрин бывшего промтоварного, мимо школы и детского сада. Когда добрался до знакомых ворот, на часах показывало без пяти два. Открыл замок, проскользнул внутрь, притворил тяжелую металлическую дверь. Щелкнул выключателем — глухо. Света так и нет. На ощупь, по памяти, нашел полку у входа. Пальцы наткнулись на шершавый цилиндр — свечка. Чиркнул спичкой, желтое, неровное пламя осветило знакомую обстановку: потертый диван, стеллажи заваленные хламом, столик, печка-буржуйка.

Поднимая свечку повыше, шагнул вперёд, и присев на корточки перед буржуйкой, открыл дверцу с визгом ржавых петель. Порадовался собственной предусмотрительности — в топке всё было готово: смятые страницы газет, щепа, несколько тоненьких поленьев. Поджёг. Огонь с хрустом принялся за газету, потом схватился за щепу. Затрещало, повеяло сухим теплом и запахом дыма. Из стоявшей на полу пятилитровой пластиковой канистры с водой плеснул в закопченный алюминиевый чайник. Достал жестяную кружку с облупившейся эмалью, сыпанул туда две ложки молотого кофе, насыпал сахарного песка — глюкоза не помешает. Тоже залил водой. Поставил рядом с чайником на раскаляющуюся буржуйку.

Минут через десять чайник зашипел, из носика повалил пар. Кофе тоже поднял шапку — готов. Попробовал — горячо, горьковато, бодрит. Хотя спать и без «допингов» не хотелось. Мысли путались. Голова болела не столько за брошенную на улице «девятку», сколько за всю эту карусель безумия. За страну, которая, как старый автобус без тормозов, несётся под откос. Про встреченных ночью уродов. Нет, их мне не было жаль. Поделом. «За что боролись, на то и напоролись», — мысленно процедил, прихлебывая кофе. Не хрен людей грабить.

Сидел долго, прислушиваясь к потрескиванию дров в буржуйке и размышляя как было бы хорошо, если б «гости из будущего» не полезли историю менять. А теперь все мои знания бесполезны. Думал хоть тут поживу: ваучеры, биткоин, ещё всякое. Но нет, не срослось.

Уснул под утро, проснувшись от настойчивого стука в ворота. Не просто стук — били чем-то тяжелым, наверное, камнем или бутылкой. Открывать сразу не стал — ночь, темно, кто их знает. Прислонился к холодному металлу ворот, прислушался. Хриплые голоса, мат корявый.

Тихонько, как мышь, спустился в погреб, выбрался через задний люк и, сделав большой крюк, обошел гаражный бокс с другой стороны. В тусклом свете сереющего неба увидел двоих. Оборванцы. Один сидел спиной к воротам, безвольно свесив голову на грудь, будто его там приколотили. Другой, упираясь лбом в ржавый металл, методично, с пьяным упорством долбил зажатой в кулаке бутылкой: БАМ-БАМ-БАМ… Оба — типичные представители новой реальности: драные куртки поверх застиранных свитеров, вытянутые в коленях штаны, съехавшие набок шапки-«гондоны», лица землистые, опухшие от бухла.

— Вы чего, мужики? Кого потеряли? — тихо окликнул я сзади, держась на почтительном расстоянии.

Реакции — ноль. Один спит, понятно, но тот что долбил, даже не обернулся.

Разбежавшись, от души отвесил ему поджопник.

— Ёпта! — дико взвыл он, развернулся, хватаясь за задницу, и с трудом сфокусировал мутные глаза. — Чего дерешься?

— Ты к кому, алконавт? — уже жёстче спросил я, прикидывая, куда бы пнуть посильнее, но так чтобы не травмировать. Запахло перегаром и немытым телом.

Пьянчуга нахмурил покрытый грязью лоб, почесал всклокоченный затылок и, покосившись на своего товарища, который теперь безучастно бубнил что-то в пол, произнес, путая слоги и выплёвывая слюну:

— К Пертовичу мы… Валисию… Петровичу…

Василия Петровича я знал. Его гараж был через два ряда, тоже с краю. Участливый дедок, бывший шофер, карбюраторы настраивал за бутылку. Попытался объяснить это пьянчугам, но бестолку, как горох об стенку. Глаза у алкашей были стеклянные, понимания — ноль. Пришлось действовать решительнее. Взял обоих под локти и, не без труда, поволок их, спотыкаясь, вдоль гаражного ряда, периодически сопровождая процесс не слишком нежными пинками под зад для стимула. Пока пинал, у одного из них выпал из кармана потрепанный, грязный бумажник. Поднял уже на обратном пути. Внутри — две копейки и… пропуск. На завод имени Кирова. Фото — серьезное, трезвое лицо. «Долженков Владимир Афанасьевич. Ведущий специалист ИТР». Ведущий специалист… А теперь — алкаш, бьющийся в чужие ворота. Ну да, водка она такая…

Положил бумажник на камень у соседских ворот, проспятся, может найдут.

Вернулся в гараж. Огонь в буржуйке потух, даже угольков не осталось. Допил остатки кофе. Похлопал себя по карманам: ключи от гаража, ключи от девятки, портмоне, паспорт, стопочка баксов, пистолет. Посомневавшись, всё же решил его взять с собой. Снова вышел на улицу, теперь уже через дверь.

Когда выскакивал к пьянчужкам, на погоду внимания не обратил — адреналин бил ключом. Теперь же, только прошел до развилки и вышел на длинную прямую аллею между рядами гаражей, чуть не сдуло порывом ветра. Он был не столько холодный, сколько сырой и промозглый, пробирающий до костей. Пешком, втянув голову в плечи, дотопал до трамвайной остановки на окраинной улице. Постоял минут десять, кутаясь в тонкую куртку и безуспешно пытаясь встать так чтобы не дуло. Мимо