Погоня за судьбой. Часть III - Dee Wild

И тут я увидела. Это был космический корабль. Вернее, то, что от него осталось. В сторону камеры тянулся неровный чёрный шлейф, усеянный обгорелыми кусками обшивки и осколками двигателей — корабль рухнул, удаляясь от лаборатории.

Отсюда можно было различить уцелевшую головную и часть центральной секции военного транспортника класса «Першерон», но остальное — двигатели, массивный грузовой отсек, стабилизаторы, воздушные промежутки — было разбито в оплавленную труху и беспорядочно рассыпано по обгоревшим камням. Так себе посадка, что и говорить…

— Это «Остиум», — сообщил Шен. — Он был нашим билетом отсюда. Посадка проходила в спешке, царил полный бардак. Меня развернули у самого трапа — мест не хватило. Я был вне себя, но… оказалось, что это спасло мне жизнь.

— А что случилось с кораблём? — спросила я, машинально потирая затылок.

— Его сбили. Днём. — Шен сглотнул, но быстро взял себя в руки. — Какое-то время назад Совет Научного Корпуса решил перебазировать наш проект на Землю, потому что здесь мы достаточно далеко продвинулись в наших исследованиях. — Лаборант развернулся ко мне вместе с креслом и сцепил руки на груди. — Всё происходило в жуткой спешке. «Остиум», который должен был за несколько рейсов перевезти нас и оборудование, скорее всего был нужен где-то ещё… Сперва перевезли подопытных мирметер, документацию и образцы. Последними двумя рейсами должен был отправиться весь персонал и две захваченные матки. Первая матка была на том рейсе. — Он обвёл ладонью в экран. — Вероятнее всего, она погибла при крушении.

— Вы говорити, его сбили? — спросила я, облокотившись на дверной косяк. — А кто?

— Мирметеры, — выдохнул он. — Как только судно оторвалось от площадки, они налетели на него, словно… пираньи. Средь бела дня…. Они не обращали внимание ни на наземный персонал, ни на системы охраны. Они просто облепили корпус корабля, лезли на обтекатели, в дюзы двигателей, клевали обшивку… Буквально сразу после взлёта корабль быстро потерял высоту и рухнул на той стороне каньона, в трёх километрах отсюда.

— Что случилось с людьми? — Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. — Носовая часть выглядит более-менее целой. Кто-то же должен был выжить?

— Часть экипажа действительно покинула корабль, — кивнул Сяодан. — И на них сразу же напали мирметеры. Учёные не смогли оказать должного сопротивления, а охрана были слишком малочисленна. Они пытались обороняться, но силы были слишком неравными. — Шен нахмурился, предаваясь воспоминаниям. — За день насекомые растерзали тела и утащили останки в гнездовье южнее по течению потока. Спрятался ли кто-то внутри корабля, мне неизвестно. Сильно сомневаюсь, что там кто-нибудь выжил. Мы долго наблюдали за кораблём с этой стороны каньона, и больше не засекли никакого движения.

— Вы говорите, что мирметеры, как ни странно, напали днём, — заметила я, подтверждая собственную догадку. — Сейчас их снаружи нет, не было и вчера. Это значит, что активность они проявляют в основном ночью, верно? Значит, нападение днём — это аномальное поведение?

— Они, конечно, довольно непредсказуемые создания, но днём в таких количествах не нападали никогда, — кивнул Шен. — Даже когда Спецназ Научного Корпуса брал матку, рядовые особи не защищали её столь рьяно, как мешали «Остиуму» покинуть планету. По ночам осаждать лабораторию они стали только тогда, когда мы начали работы с маткой, да и то — не очень энергично. Серьёзные проблемы начались с тех пор, как рухнул «Остиум» с маткой на борту.

Я нахмурилась и взглянула на экран, на котором, словно угли от разорённого кострища, беспорядочно валялись металлические обломки.

— Вы говорили, что матки было две. А вторая…

— Вторая здесь, внизу. Мы, если можно так сказать, выжимаем из неё последние соки. Доктор Адлер считает, что исследования нужно продолжать при любых обстоятельствах — даже если вокруг всё горит и рушится. Она настоящий учёный, преданный своему делу.

В его голосе звучали нотки восхищения. Я задумалась.

— И что, за вами никто не прилетит? Наверняка же есть другие корабли?

— Я не знаю, что происходит там, наверху. — Он пожал плечами. — Мы некоторым образом отрезаны от цивилизации, поскольку на перигелии в это время года магнитные шумы Мю Льва особенно сильны, а магнитосфера Пироса здесь, на субэкваторе, очень слабая. Запросы по каналам дальней связи не проходят, а когда Корпус о нас вспомнит и найдёт ли ресурсы на то, чтобы нас вывезти — неизвестно. В свете недавних событий я подозреваю, что им некоторым образом не до нас.

— Значит, мирметеры осаждают лабораторию только ночью…

В голове уже созрел план дальнейших действий.

— По ночам их очень много. — Шен раскинул руки, будто бы показывая, сколько их бывает по ночам. — Но даже днём нельзя забывать об осторожности, поскольку они могут появиться в любой момент. Может, одиночные особи, но от этого они не становятся менее опасными. Более того, с недавних пор я полагаю, что они обладают каким-то коллективным разумом…

— Спасибо вам большое, Шен, — прервала я его и направилась обратно в коридор. — Мне нужно собираться в дорогу…

Вернувшись в столовую, я поднялась в жилую секцию для охраны и не обнаружила там ни единой живой души. Судя по изображению с камеры, мои попутчики были во дворе. Спустившись обратно, я свернула в знакомый коридор и выбралась под зеркальный купол. Залитые солнечным светом деревца и кусты искрились зеленью и радовали уставшие глаза. Свежесть этого места брала и не отпускала, и уходить отсюда не хотелось, однако я должна была действовать безотлагательно — тем, кто остался в ущелье, грозила опасность.

Я выбралась на улицу единственным известным мне путём — через тамбур, в который мы ввалились вчера вечером, — и попала в безветренную духоту. Завернула за угол, вышла во двор и увидела Эмиля, Оливера, Рамона и Василия, которые грузили на тележку увесистые красные баллоны из тени большого чёрного контейнера.

Завидев меня, Оливер с любопытством наблюдал, как я пересекаю знойную площадку.

— Доброе утро, — сказала я.

— Я погляжу, к таким утрам ты уже привыкла, — пробурчал Василий, вместе с Эмилем перекладывая на тележку очередную громоздкую стальную ёмкость.

Вид у обоих был ещё более опухший, чем вчера вечером. Рамон, впрочем, выглядел не сильно лучше.

— Как бы не пришлось с ностальгией вспоминать эти деньки, — заметил здоровяк Дюпре.

— Слушай, Эмиль, — обратился к нему Оливер. — Удалось связаться со второй группой?

— Peau de balle! Связи по-прежнему нет, земляк. — Он постучал по рации, закреплённой на поясе. — Тут даже компас не работает.

— Успели подружиться? — поинтересовалась я.

— Фламандцы друг друга видят издалека, — усмехнулся Оливер. — Только у меня повышенная