Капитали$т. Часть 5. 1991 - Деметрио Росси

В прошлую нашу встречу директор водочного завода был напуган. Уголовник Зима произвел на него некоторое впечатление. Сегодня он был в ужасе. Который изо всех сил пытался скрывать, но получалось у него это из рук вон плохо. Мне даже жаль стало Никиту Сергеича. Да, у себя в комсомольских кабинетах они решали вопросы иначе. Делали подлости и подставы, но обходились без пули в башку.

— Ребята… — задыхаясь от переполнявших его чувств выдавил Шубин. — Я слышал, ребята…

— Чего ты там слышал? — сварливо сказал Серега. — Хрен забей на это все. Все в порядке. Тебе же говорили, что все будет в порядке?

— Говорили, — послушно кивнул он.

— Ну и все! — улыбнулся я. — Мы говорили, что решим вопрос. И вопрос решился. Проехали, Никита. Хорошо?

— Хорошо, — снова кивнул он. — Проехали.

Но просто так «проехать» это он не мог.

— Я не думал… не думал, что оно вот так! Понимаете?

— Понимаю, — согласился я. — Не драматизируй, Никита. Могло бы так получиться, что ты бы валялся с выпущенными кишками. Или твою жену выкрали бы…

— Ты его супругу видел? — ухмыльнулся Серега. — Он еще приплатил бы за это. Так, Сергеич?

Никита посмотрел на него. Он, кажется, не понял, о чем говорит Серега.

— Короче, — сказал я. — Пережито, забыто, ворошить ни к чему. Если спросят, знал ли этого человека — скажешь, что знал. Приезжал к тебе просить водки на лагеря. Десять ящиков. Скажешь, что испугался и отдал. Больше никаких дел не вел.

— Спросят? — на меня смотрели громадные стеклянные глаза Никиты Сергеевича. — Кто может спросить, Леш?

— Надеюсь, что никто, — сказал я. — Так, на всякий пожарный. Але, Сергеич! Не тормози! Что-то ты совсем… Давай в себя приходи, мы по делу!

— Да, — сказал он безучастно. — Да, я слушаю!

— В вашу «Галактику» человек наш придет, — объяснил я. — Звать Костя. Будет работать генеральным директором. Позвонишь, распорядишься. Усек?

— Усек, — закивал он. — Я сейчас… я… — Он пошел к своему столу и потянулся к телефонной трубке.

— Ну не прямо сейчас же, — поморщился я. — Нужно, чтобы у него был доступ ко всем бумагам. И к белым, и к черным. И тогда, дорогой товарищ директор, подобных проблем в будущем мы сможем избежать!

— Я понял, — кивнул Никита. — Я сделаю, но я хотел спросить…

— Что еще?

Никита набрал воздуха в легкие и, собравшись с духом, выпалил:

— На этом же все, правда? Больше такого не будет? Никогда? Все закончилось?

— Да, — сказал я твердо. — Больше такого не будет. Все закончилось, Никита. Можешь расслабиться.

Конечно же, мы обманули директора водочного завода. Ничего не закончилось. Все только начиналось.

Встретился с Матвеем я на колхозном рынке в какой-то подсобке. Там было сыро и пахло каким-то гнильем. Задумчивый Матвей присел на ящик, я последовал его примеру.

— Во как, — сказал он. — и уезжать мне теперь не нужно. Все само собой образовалось. Так?

— Нет, не так, — ответил я. — Не само собой.

— Это тот, кто я думаю? — спросил Матвей.

Я сделал неопределенный жест, который он вполне правильно истолковал.

— Так и понял, — сказал он. — И че теперь?

— Слушай… — сказал я задумчиво. — Ты чего Мишу Афганца так не любишь-то? Вы вроде ладили, ты же сам рассказывал. Что случилось?

— Понять хочешь? — спросил Матвей мрачно.

— Типа того, — кивнул я.

— Не могу я тебе объяснить толком. Вот чувствую — не наш он. Эти вояки… людей мочат налево-направо. И Миша такой. Улыбается, а через кого угодно переступит. Через меня, через тебя, без разницы. Зря ты его подтянул. Ошибка это.

— Он вопросы решает, — сказал я с нажимом на последнем слове.

— Ясно, — кивнул Матвей. — Не нравится мне этот разговор, Леха! Рассказывай, короче. Че он хочет? Он же чего-то хочет, я правильно понимаю?

— Правильно, — ответил я. — Он хочет семьдесят пять процентов от всего, что контролировал Зима.

Матвей растянул губы в деланной улыбке.

— Ни хрена себе, вояки губу раскатали! А больше он ниче не хочет?

— Матвей, — сказал я терпеливо, — я считаю, что пусть Миша забирает эту мелочь.

— Мелочь⁈ — он удивленно поднял брови.

— Ну да, — подтвердил я. — По мне так пусть вообще все забирает, что от Зимы осталось. Чего тебя так в криминал тянет, я понять не могу! Мы на водочном с сегодняшнего дня половину левой водки забираем! Половину! И сахарный завод на подходе! На всех хватит. Не нужно на «стрелки» со всякими уродами ездить! Мы целый год пахали, чтобы легализоваться. Год! Теперь у нас почти официальные рынки и мы через них любое количество водки загоним! И сахара, и чего угодно! Что я вас уговариваю всех, как в детском саду⁈

— Ты не кипятись, — сказал Матвей примирительно. — Ты тоже многого не понимаешь, в кабинете сидя. Я-то на улице, а на улице не так, как в кабинете, там другая жизнь. И правила свои. А водка — это хорошо, это интересно. Это мы все можем провернуть.

— Так делайте! Мне сеть сбыта уже завтра нужна! Пусть твои спортсмены подтягивают, кого смогут из коммерсантов — водкой торговать. Завтра полвагона водки придет. И послезавтра. И через неделю. Эта тема не закончится, пока завод стоит и мы на нем присутствуем! Работы невпроворот.

У Матвея загорелись глаза.

— Тяни свои полвагона! Склады у нас есть, полупустые стоят, туда не то что полвагона водяры, Швейцария какая-нибудь влезет! Грузчиков навалом, транспорт найдем. Пусть Серега завтра приедет, расскажет детали. Мы — всегда готовы!

— Приедет, — пообещал я. — Афганцу что сказать?

Матвей замялся.

— Ну ладно, Зиму они хлопнули, — сказал он. — А с другими что планируют? Тоже мочить? Там же Кузнец сейчас объявится, и прочих хватает.

— Это его проблемы, — отрезал я. — Мне конкретно от тебя ответ нужен.

— Резолюцию подписать — «не возражаю»? — скривился Матвей. — Так я не возражаю. Пусть берет, если сможет. Своим я могу сказать, чтобы не лезли. Что еще?

— Все ясно, — сказал я. — Я передам.

— А мое мнение ты знаешь, — продолжил он. — С вояками связываться — себе дороже.

— Понял, — кивнул я. — Поеду, наверное. Дел еще по горло.

Расстались мы не очень довольные друг другом.

А бизнес вообще мало кому интересен, думал я по дороге домой. И это понятно — десятилетия строили социализм, а тут вдруг какой-то бизнес. Никто ничего не умеет и не знает. Более того, почти никто не представляет, как все должно быть. Включая великих реформаторов, естественно. У реформаторов в головах какие-то абстрактные схемы, почти совсем не имеющие отношения к реальности. Любая цыганка, торгующая на рынке