Печать Мары: Пламя. Книга I - Дарья и Алексей Домбровские

Настя удивленно и недоверчиво посмотрела на Беляну.

— Ну ты же сама меня привела! Не помнишь?

Настя покачала головой.

— Нет… Я тебя не видела… Ни в усадьбе, ни в деревне…

Беляна молчала, покачала руками, как будто не знала, куда их деть.

— А ты прясть умеешь?

— Прясть… нет.

— Пошли, научу.

Не дожидаясь ответа, Беляна взяла Настю за руку и потянула за собой. Они прошли в коридор, быстро прошли по нему и заскочили в чулан.

— Сюда же нельзя. И прясть мне нельзя. Матушка не велела. Да и Прасковья заругает.

— Давай, не бойся.

Она подвела Настю к стоящей в углу прялке. Беляна взяла веретено и умело начала мотать на него нить. Потом передала веретено Насте. Та нерешительно взяла веретено. Подержала его в руках, вздохнула и попробовала намотать нитку. Сделала пару оборотов, но тут веретено выскользнуло из ее рук и упало на пол. Покатилось, разматывая пряжу с каждым новым оборотом. Настя пыталась его поймать, присела на корточки, уже схватила его, как в этот момент дверь в кладовку открылась.

— Настасья! Ну что ты! Барыня запретила тебе за пряжу садиться! А то ты не знаешь!

Прасковья нависла над ней, уперев руки в бока.

— Да это… это не я вовсе. Это Беляна.

Прасковья усмехнулась.

— А кто такая Беляна?

— А это подружка моя.

Прасковья снова усмехнулась. Обвела взглядом пустую комнатку Насти и продолжила, поддерживая ее игру:

— И где эта Беляна? Под лавку забралась или за печкой спряталась?

Настя удивленно посмотрела на улыбающуюся Беляну, которая сидела совсем рядом на лавке и болтала ножками. Настя перевела взгляд на Прасковью. Та прошла мимо нее, подобрала веретено и стала наматывать нить. Нитка запуталась и отказывалась ложиться ровно. Девка надорвала ее зубами и оторвала запутавшийся конец. Обернулась, вопросительно глядя на растерянную Настю.

— А… ну как же. Так вон она…

— Так, Настенька! Хватит тут байки мне плести! Все, быстро в комнату. А то барыне скажу!

Настя изумленно посмотрела на Беляну, которая просто заливалась от смеха на лавке, в двух шагах от не на шутку раздосадованной Прасковьи.

— Ух я тебе…

Прасковья погрозила Насте пальцем.

— Ну как же, вот же она сидит.

— Настенька, поиграла — и хватит. Сама балуешься, а теперь какую-то Беляну выдумала, чтобы на нее все свалить…

Настя готова была расплакаться от обиды. На глазах уже появились слезки. Ничего не понимая, она развернулась и опрометью бросилась обратно к себе.

Настя забежала внутрь комнаты и с удивлением увидела Беляну, которая сидела на лавке, болтая ногами.

— Ой, ты здесь уже?

Беляна улыбнулась и кивнула головой.

— А как так получается, что тебя никто не видит?

Беляна обернулась к Насте. Улыбнулась и покачала головой. От одного плеча да другого. Смешно тряся растрепанными волосами.

— А вот так!

Она встала с лавки, подошла к Настиной кровати и села на край.

— Ты же веришь в сказки?

Настя кивнула.

— Ну вот. А взрослые не верят. Поэтому ты меня видишь, а они — нет. Только куклу видят и все.

Настя сидела спиной к двери и не заметила, как вошла Анна. Вообще, за последнюю неделю Настя почти не видела мать. К еде Анна не выходила, спала целыми днями у себя в комнате. Настя ела с Прасковьей на кухне, а барыне подавали в опочивальню. Пару раз Настя замечала, как Анна гуляет по саду или сидит под старой кривой яблонькой. Один раз она хотела подойти к матери, но Прасковья ее удержала. Барыня не велит беспокоить!

Анна возвращалась к себе, когда, проходя мимо комнаты дочери, у нее кольнуло под сердцем. Непокой. Опасность. Остановилась. Взялась за ручку, не решаясь открыть. Потом осторожно, стараясь не шуметь, открыла дверь. Настя сидела спиной. В руках у нее была кукла. Старая, в сшитом из тряпок сарафане, с растрепанными, выгоревшими соломенными волосами. Кукла. Или нет? Не кукла.

Нечто отделилось от соломенного тела и возникло перед Анной, глядя ей в глаза. На расстоянии вытянутой руки от нее из ниоткуда возникла темная изломанная, закутанная в лохмотья фигура. Больше похожий на обтянутый бледной кожей скелет, чем на человека. Огромные глаза с бесцветными белесыми зрачками. Существо ощерилось, обнажая ряд мелких острых зубов. Кикимора.

— Пошла прочь, упыриное мясо.

Анна невольно прикоснулась рукой к ранкам на шее. Подняла глаза. Кикимора была рядом. Анна даже не заметила, как та подскочила к ней вплотную.

— Не вздумай нам мешать…

Кикимора шептала ей в самое ухо. Зловеще. Угрожающе.

— Пошла про-о-о-чь…

Внутри Анны все оборвалось. Что с ней? Почему она видит эту нечисть? Ей же это не мерещится! Она видит!

Хлопнула дверь. Настя обернулась. Она даже не заметила, как Беляна оказалась у двери.

— Кто там?

Беляна открыла дверь, выглянула в коридор.

— Никого. Ветер.

Глава 13: Сукино болото

С разгромленного капища до Шабановой горы Силин и Василь ехали в полном молчании. Не доезжая до усадьбы, на подъезде к Воскресенскому, Силин увидел у церкви подводу. Дверь в храм была приоткрыта.

— Зайдем?

Василь отрицательно мотнул головой.

— Ждут меня, — добавил извиняющимся тоном.

— А я зайду, пожалуй.

Силин подъехал к подводе, спешился и привязал коня рядом, к привязи. Оглянулся и махнул вслед удаляющемуся в сторону Шабановой горы Василю. В храме было тихо и сумрачно. Горело только несколько свечей, создавая немного мистическую атмосферу. Приехавшего на подводе человека нигде не было видно. Силин перекрестился. Скрипнула дверь алтарной преграды, и оттуда появился незнакомый Силину священник — щуплый, невысокого роста.

— Отец Феофил?

Священник удивленно и даже настороженно посмотрел на Силина. Потом отрицательно качнул головой.

— Отец Александр, — неожиданно пробасил он, потом внимательно посмотрел на Силина, оглядел его всего с ног до головы, — а ты барин что ли новый? Сын Силина… ээээ…

Не дожидаясь ответа, добавил:

— Если помолился, выходи, поговорим.

Вышли вместе. Священник не стал закрывать церковь, присел на небольшую завалинку около стены, жестом пригласил Силина сесть рядом. Помолчали.

— Отец Феофил-то преставился, Царство ему небесное. Не сдюжил с погаными местными. Извели они его, окаянные.

Отец Александр зло сплюнул, пробурчал: «Прости, Господи», — и замолчал. Силин удивленно посмотрел на него. Священник это заметил.

— Прости, отче, не пойму. Как извели?

— Да знамо как. Он за души их боролся аки лев. От сана епископского отказался! В епископы его прочили! А он из смирения отринул назначение это, — отец Александр поднял указательный палец вверх, — так хотел веру Христову