Печать Мары: Пламя. Книга I - Дарья и Алексей Домбровские

утром двор Горицкого монастыря был пуст. Черная маковка новопостроенного Воскресенского собора не отражала солнечных лучей. Только на побеленном известью барабане, под самым куполом, появились красноватые всполохи восходящего солнца.

— Тихомир!

Высокий худощавый инок появился из тени лестницы, ведущей в нижний теплый храм. Тихомир удивленно присвистнул, тут же осознал свою ошибку и быстро перекрестился. Вот кого не ожидал он увидеть в женской обители, так это брата Иону из мужского Кирилловского монастыря.

— Отец Иона! А как это вы…?

— А вот так, — монах, казалось, был рад произведенному эффекту. — Я-то по делам, а ты-то как тут оказался?

Тихомир потупил взгляд, не зная, как лучше ответить, но Иона продолжил сам:

— А… погодь, погодь… Марфа в тЯже? Зачали, значит! Здесь у матушек сейчас?

— Ну да! Не зря молились. Вот решила заехать, отблагодарить. Ей-то сюда нельзя. Она там, — он кивнул в сторону стены. — Я-то вот уже с матушкой-экономкой закончил. А теперь уж и ехать надо…

— Значит, молились хорошо, раз Господь услышал, — Иона похлопал Тихомира по плечу. — Давненько ты к нам в Кириллов не захаживал.

— Да, отче. Дела все, суета…

— Ну, суета — это и есть жизнь ваша мирская. Не тужи…

Монах ободряюще похлопал Тихомира по плечу.

— Ты же на подворье идешь? Давай провожу.

Тихомир кивнул. Вместе с Ионой они вышли через входные ворота, прошли немного вдоль монастырской стены и свернули к нескольким большим избам, предназначенным для странников и паломников. Одинокая телега Тихомира стояла у привязи. Марфа, довольная, цветущая девка лет двадцати, хлопотала около нее. Живот еще не был особо заметен, но движения были размеренны и осторожны. Увидев мужа, женщина радостно бросилась к нему, но, заметив шедшего с ним монаха, разом остепенилась.

— Отец Иона!

Она опустила голову. Монах осенил ее крестным знамением. Марфа хотела поцеловать ему руку, но он смущенно ее остановил.

— Наш владыка отменил целование.

Но Марфа все равно прижала его руку к губам.

— Ну и тебя благословляю на путь, — Иона осенил Тихомира знамением. — С Богом, Тихомир. Ты нас не забывай, заезжай.

Монах уже развернулся обратно к монастырю, как обратил внимание на роскошную соболиную накидку, которой Тихомир заботливо накрывал уже сидевшую на возе Марфу.

— А дела у тебя в Горе в гору пошли!

Монах улыбнулся в густые усы. Тихомир непонимающе посмотрел на Иону, но быстро сообразил, к чему тот клонит.

— Да нет, это барин, Николай Порфирич, нам подарок сделал. Он же…

Тихомир оборвал фразу, слез с телеги, подошел к Ионе и огляделся опасливо по сторонам. Вокруг никого не было, но он придвинулся еще ближе к монаху и на самое ухо зашептал:

— Он же, наш барин-то, клад рухляди нашел, от старого хозяина, видать. В подполе… А там… — он тут же осекся, потом продолжил, — вот в Луховец еду. Домну будем ставить в Терино новую.

Иона удивленно, немного растерянно глянул на говорящего, перевел взгляд на довольную, улыбающуюся Марфу, сидевшую на груженом возе. Она сделала несколько движений, пока не устроилась удобно за местом возницы. За ней, укрытый промасленным пологом, находился большой сундук. Женщина сложила руки на коленях и ждала возвращения мужа.

Тихомир по-своему расценил это удивление собеседника:

— Да, домну. Уломал я таки Николая Порфирича!

— А что за барин-то? Откуда? Ваш-то давно уж…

— Силин, Николай Порфирич. Из детей боярских. Именьице у него в Ёгне. Недалече от Устюга Железного. В тех краях. Ну вот и у нас теперь. На Шабановой горе.

Иона перевел взгляд с телеги на Тихомира.

— А ты, значит, в Луховец?

Теперь Тихомир удивился забывчивости инока.

— Ну да. И дела там, да и Марфа сестру решила повидать.

— Ну давай… с Богом.

* * *

Не оборачиваясь, монах заспешил в сторону от монастыря. Быстро прошел вдоль стены, по крутому берегу Шексны и через пару минут был у Введенской церкви. Там, где остановился в доме местного священника. Жить мужчинам, даже если они монахи, на территории Воскресенского Горицкого монастыря было строжайше запрещено.

Тихомир немного расстроился такому скомканному прощанию с монахом. Владельцы Шабановой Горы всегда были близки с владыками Кириллова монастыря. Тихомир еще с отцом бывал там довольно часто. А брат Иона, хоть и появился в монастыре не так давно, нередко затевал с Тихомиром долгие беседы. Тихомиру нравилось, что монах не сыпет нравоучениями из Библии и жития Святых Отцов, а, наоборот, больше слушает, чем говорит сам. А Тихомиру, на свою голову освоившему книжную премудрость, просто поговорить в Шабановой Горе было не с кем.

Но все эти мысли Тихомира тут же рассеялись без следа, когда он подошел к телеге. Он опасливо глянул по сторонам, убедился, что по-прежнему никого нет рядом, запрыгнул в телегу и поцеловал теплые и мягкие губы Марфы. Они слились в поцелуе, и мир вокруг них перестал существовать. Они не могли видеть, как в этот самый момент с высокого берега Шексны, через серые, отливающие кровавой сталью воды, в сторону поднимающегося над горизонтом солнца взлетела галочья стая. Крылья зашумели так, что Тихомир оторвался от Марфы и вскинул голову.

— Глянь, отец Иона опять птицами балуется. Любят его они, птахи божьи.

Марфа приложила руку ко лбу, чтобы солнце не слепило глаза.

— Удумаешь ты тоже. Может, просто вспугнул их кто.

Она опустила руку, посмотрела на мужа.

— Иди ко мне.

Притянула Тихомира за рукав и снова поцеловала.

* * *

После заутрени Тихомир и Марфа не спеша собрались и двинулись в путь. День был солнечный. Дорога вела через залитый солнечным светом сосновый лес. Лучи солнца, пробиваясь сквозь высокие кроны, подсвечивали оранжевые стволы тянущихся ввысь деревьев. Воздух был свежим и напоенным ароматом хвои. Таким вкусным, что его хотелось не вдыхать, а выпить! Колеса телеги мягко пылили по лесной дороге, оставляя за собой едва заметный след. Слева от дороги блестело большое озеро — Зауломное. Его спокойная поверхность мерцала и переливалась в солнечных бликах. Вода была чистой и прозрачной. Марфа восторженно крутила головой по сторонам. Пару раз даже попросила Тихомира остановиться, чтобы посмотреть, как солнечные лучи проникают вглубь воды, освещая золотистое дно.

За Зауломным озером было озеро поменьше — Кишемское. За ним и свернули в сторону Никольского Торжка. Минули Большое Закозье, въехали в небольшой березовый лесок.

— Тпру-у-у.

Тихомир дернул за поводья, останавливая лошадь. Встревоженно огляделся. Большая береза лежала поперек дороги. Оглянулся. Марфа мирно подремывала сзади. Тихомир опустил руку под седушку и нащупал там небольшой самострел. Стараясь не делать резких движений, достал его. Вложил болт, начал было натягивать тетиву.

— Не дури, паря, положь пукалку…