Печать Мары: Пламя. Книга I - Дарья и Алексей Домбровские

— Анна, Анна…

Не дождавшись ответа, подошел к кровати. Стал снимать одежду. Не получилось. Запутался одной ногой, затанцевал на другой и упал, буквально рухнул на кровать спиной. С трудом поднялся и сел на край, свесив ноги. Голова кружилась, мысли путались. Зачем он сюда пришел? Нужно к себе. Силин охватил голову руками.

Беляна, пристроившаяся за дверью у замочной скважины, недовольно зашипела. Силин оказался слишком устойчив к ее зелью. Ну ничего. Ничего. Она снова прикрыла глаза и зашептала:

— Распали-зажги у того Николки рети-вое сердце, черную печень, горячую кровь, все поднятыя и занокотныя жилы и чресла; чтобы тот Никола не мог жить, ни быть, ни часу часовать и минуты минавать, чтобы с Анной не залежать!

Силин оторвал руки от головы.

— Анна! Спишь, что ли?!

— Заснешь с тобой.

Голос Анны звучал раздраженно и устало. Силин обернулся к жене. Под тонким одеялом был хорошо виден крутой изгиб бедра. Острое желание нахлынуло на него тяжелой, горячей волной.

— Правильно, не заснешь. Иди ко мне, женушка моя…

Подтянулся поближе к Анне и попытался ее обнять. Жена отстранилась.

— Силин, ты пьяный. Отстань от меня.

— Анна, я муж твой…

Силин рывком притянул Анну к себе. Та попробовала выкрутиться, увернуться. Не получилось. Тогда Анна уперлась ему руками в грудь и оттолкнула от себя.

— Ну отстань, Силин, сплю я уже. Давай потом. Не сейчас.

Силин попробовал сжать Анну в объятиях. Та снова оказалась ловчее. Но в борьбе ночная рубаха распахнулась. Рука Силина коснулась обнаженной груди. Он почувствовал горячую, трепетную кожу под рукой. В глазах поплыло. Желание овладеть стало невыносимым. Ему было нужно ее тело. Здесь и сейчас!

— Анна…

— Силин, отстань. Проспись…

— Не играй, Анна, со мной! Хочу тебя, мочи нет.

Анна затихла. Силин снова провел рукой по ее груди, спустился вниз до бедра, скользнул к лону. Силин попытался снять с Анны рубаху. Та не противилась, но и не помогала. Наконец, Силин справился и бросил одежду на пол.

— Николка, не надо… Николка…

Анна лежала рядом с ним. Обнаженная, но равнодушная и отстраненная. Силин молча попробовал развести сжатые ноги. Анна поначалу не давала ему этого сделать. Силин приподнялся на локте, посмотрел на ее лицо, на закрытые глаза. Красивая. Но… какая-то чужая. Его жена или не его вовсе…

— Анна!

Голос его звучал жестко и требовательно. Анна вздохнула и отвернула лицо от мужа. Расслабилась. Быть тому, если он так хочет. Закрыла глаза и вызвала в памяти образ Савелия. Савелушки. Любимого ее.

Силин молча сделал свое дело. Желание прошло, оставив после себя пустоту. Он сам не понимал, что на него нашло. Устало отодвинулся от Анны в сторону и тут же уснул. Анна закрылась одеялом, свернулась калачиком и тихо заплакала. Слезы потекли нескончаемым потоком, а губы шептали:

— За что мне это, за что… Савелушка, любимый мой…

Кикимора за дверью отстранилась от скважины, радостно потирая сухие, скрюченные ручки.

* * *

Силин проснулся далеко за полдень. Не открывая глаза, пошарил по постели рукой. Анны рядом не было. С трудом открыл глаза. Поднялся, опираясь на руку. Взял кувшин, стоящий около кровати, и жадно его ополовинил. Сел, поставил ноги на холодный пол. Посидел немного, стараясь не двигаться. Каждое движение отдавалось в голове ноющей тупой болью. Выпил еще воды. Расправил рукой волосы, тряхнул головой и невольно застонал от пульсирующей боли в висках.

— Анна, Ан-н-на-а, ты где?

Вопрос его остался без ответа. Силин собрался с силами и с трудом встал на ноги. Сделал несколько шагов и чуть не упал. Ноги запутались в рубашке Анны, которая валялась на полу. Не нагибаясь, отбросил ее в сторону и, пошатываясь, побрел к двери.

Шлепая босыми ногами, дошел до кухни. Стряпуха, увидев барина, сметливо нацедила ему жбан рассола. Силин выпил, спеша и обливаясь. Рубаха на груди стала мокрой. Не рассчитав силы, с шумом поставил жбан на стол. Кивнул стряпухе с благодарностью. Отдышался.

— Хозяйка где?

Стряпуха захлопала глазами, потом сообразила:

— Так на кладбища пошли.

Силин снова было взялся за жбан, но остановился.

— Умер кто?

Стряпуха быстро заморгала.

— Да нет, вроде. Барыня, они-то часто ходют.

— Хм… часто.

Головная боль нахлынула новой волной. Силин сморщился, поставил бесполезный рассол обратно на стол и заковылял на мужскую половину. Хотел лечь на кровать, но передумал. То, что произошло ночью, Силин помнил смутно. Но чувство, что он сделал что-то нехорошее, его не покидало с момента пробуждения. Тяжело выдохнул. Нужно найти Анну. Поговорить. Повиниться.

Глава 16: Воин Мары

В ту ночь не только Силин проснулся раньше срока. За сотню верст на север от Ёгны, в узкой холодной келье на простом деревянном ложе Радослав открыл глаза. Какое-то время он молча лежал, не отрывая взгляда от низкого каменного потолка, чуть различимого в ночи. Потом встал, осторожно ступая ногами по холодному полу. Подошел к небольшому оконцу и открыл деревянную ставню.

В затхлый воздух кельи ворвалась ночная прохлада. Радослав разочарованно выдохнул. Он ждал вести от Мары. А их так и не было. За окном царила тишина. Но в тот момент, когда он хотел вернуть ставень на место, на край окна приземлилась галка. Она завертела головкой, пару раз подпрыгнула по каменному подоконнику, выбирая место получше, потом замерла, стукнула клювом, покрутила головкой, а потом влетела внутрь. Птица спокойно села мужчине на плечо. Тот провел рукой по ее спинке, приминая отливающие чернью перья с серыми переливами.

Галка закрутила головкой. Замерла. Взгляд зрачков-бусинок, черневших на светло-голубой радужке, остановился на иконах. Вернее, на их тыльной стороне. Радослав, когда оставался в келье один, по обыкновению запирал дверь на засов и поворачивал иконы ликами к стене. Галка подскочила, взмахнула крыльями, подлетела к большой черной доске и ударила по ней клювом, потом снова и снова. Внезапно в воздухе послышался шелест множества крыльев. Галочья стая ворвалась через раскрытое окно и присоединилась к первой птице. Галки подлетали, ударяли клювами в доску, толкались, мешали друг другу. В небольшом пространстве, зажатом каменными стенами, царил настоящий балаган.

Радослав не знал, что делать. Он застыл и, как завороженный, смотрел на толчею черных, отливающих сталью птиц. Одна галка вылетела из птичьего водоворота. Неуверенно взмахнула крыльями и упала на пол. Клюв ее был сломан. Кровь, которая вытекала из раны, не была заметна на фоне черных перьев. Когда птица, пару раз дернув лапками, замерла, под ней