Магритт - Павел Шушканов

не занималась нами особенно. А когда я смогла работать, пришлось купить самую дешевую подписку на двоих и съехать в сарай на окраине. Нет, не сюда. Это еще хоромы по сравнению с тем, где жили мы. Трудно было? Очень. Но мне и в голову не приходило сдать его в лечебницу или пансионат. До одного момента.

Мария отодвинула от себя ружье к краю стола и протянув руку погладила Юрия по волосам. Тот стал напевать громче.

– Он ничего такого не умел. Это сейчас мы могли бы жить как императоры на деньги от его игрушек. И будем жить, когда уедем в Элосы, подальше отсюда. Когда я выучу хоть немного язык. В тот год мы тоже собирались уезжать, но не имея ни юаня на счету и никаких надежд на будущее. Меня уволили с серверной, а дни по подписке быстро заканчивались и в конце недели нам грозило оказаться на улице. И тогда у нас на пороге появился Марсель Моно. Точнее, сначала появилась его визитка, которую я отправила в мусор, а потом он сам в костюме и с тростью. Поначалу он не внушал доверия, хоть и представился ученым крупной корпорации «Цзинхуа Биотех» или «JB». Он предлагал деньги и помощь, он знал, как говорить и на что надавить. И самое главное – предлагал помощь. Когда он сказал, что ему нужен Юрий для какой-то секретной медицинской программы концерна, я пыталась выставить его за дверь. Но он убедил меня, что Юра не будет подопытным кроликом и я вполне могу поселиться с ним в одной палате. Процедуры должны были облегчить его состояние, развить какие-то необходимые навыки. Говорил он очень убедительно, и я согласилась.

– Вы легли в больницу вместе с ним? – спросила Алина.

Мария пожала плечами.

– По крайней мере там кормили и была крыша над головой. Я жила в маленькой комнате с кроватью и без окон – подозреваю, что раньше там хранили швабры. Но все время проводила в палате Юры. В ним лежал еще один человек, которого тоже привел Марсель – Олег Конев, кажется так его звали. Они даже дружили, насколько это вообще было возможно в их состоянии. Поначалу все было хорошо. Марсель даже купил и принес Юре дорогой экутер с успокаивающей музыкой. Потом такой же пришлось купить и Олегу – Юра все время пытался поделиться им. И ему становилось лучше. Раз в два дня он уходил на процедуры, куда меня не пускали, но ничего страшного не происходило – я ведь я осматривала Юру каждый раз после, боясь, что с ним сделают что-нибудь ужасное. Но потом однажды он не вернулся с процедур. Я ждала его до вечера, я стучала с двери лабораторного бокса, а медсестры приносили мне успокоительное. Юру вернули поздно ночью. Он лежал без движения с открытыми глазами и не реагировал ни на что. Я плакала, просила помочь ему, но нас просто вышвырнули в ту же ночь на улицу. Я не знала, что мне делать и куда нам идти. Был лишь один выход – пробраться в опечатанный дом тетки, который так и стоял на окраине после ее смерти, ожидая нового владельца. Там мы и сидели в темноте и тишине, питаясь только найденными в шкафу сухарями. У нас не осталось ничего, кроме больничной одежды и экутера, который я прихватила из его тумбочки. Я включала Юре его любимую музыку, но он не слышал. Так и лежал с открытыми глазами, пока однажды не позвал меня.

– Я думал, он не говорит, – сказал я.

– Не говорил, никогда. И сейчас редко, хоть и может. Я помню, как плакала в тот день. Он очнулся, он попросил есть. Ему не стало намного лучше – он бредил, все говорил о каких-то заводах и шарах в небе. Потом просил бумагу и много рисовал. То были странные картинки, пугающие. Ну вы видите, – она кивнула на стену. – А потом вместо рисунков он принялся чертить. Это были сложные схемы каких-то механизмов. Однажды я застала его за тем, что он разбирает старые часы, найденные в доме. Я пыталась ругать его, но он упрямо говорил, что ему нужны детали. Я думала, что ему стало еще хуже, чем было, пока однажды он не смастерил действительно прекрасную вещь. Это все еще были часы, но механические и вели они себя как электронные. Я быстро нашла им покупателя и на все деньги купила побольше старого часового лома. И все закрутилось…

– С Марселем вы больше не…

– Виделась ли я с ним? Да, я видела этого подонка. Он ворвался в мастерскую, он избивал Юру и что-то требовал у него, но тот ничего не понимал. Что я сделала? Я выстрелила ему в ногу из ружья, которое на всякий случай купила в бывшем метро у людей Вана. А потом собрала вещи и исчезла. Месяц мы скрывались, но потом я поняла, что Марсель нас не ищет больше. Купила подписку и переселилась с ним сюда. Снова открыли магазинчик, но теперь приходится доплачивать и бойцам Вана за охрану. И я не жалею. А скоро мы просто сядем на самолет и отправимся в Элосы, в Мосыкэ или даже дальше. Там тоже всем понравятся его механические компьютеры.

Она потрепала его волосы.

– Когда я узнала, что Марсель мертв, это был праздник для меня. Наконец можно было вздохнуть свободно и не оглядываться каждый раз, возвращаясь домой. Но кое за что я ему все же благодарна, – она улыбнулась Юре. – Он говорит и теперь занят любимым делом.

Она вздохнула и потерла лицо ладонями.

– Я не знаю, как вам помочь. Юра не ответит ни на один вопрос. И я тоже мало что знаю. Точнее рассказала все, что мне было известно. И теперь скорее всего придется снова уезжать отсюда. Вы же не думаете, что тут нет камер или Сяо. Я просто отключила ему звук, но он услужливо сообщил мне, что дома посторонние. Как знать, кто еще узнал об этом.

– Может быть вам улететь прямо сейчас? – спросила Алина.

Мария рассеянно кивнула.

– Может и так. Наверное, так будет лучше, вы правы, – она поднялась и убрала со стола ружье. – Уходите и не возвращайтесь больше, пожалуйста. Все равно нас уже здесь не будет. И искать не нужно, я прошу вас. Дайте нам жить своей простой жизнью.

Я взял за руку Лань. Мария посмотрела на нее как-то странно с полными слез глазами.

– Берегите ее. Она ни в чем