Здесь, сейчас и тогда - Майк Чен

Ее зовут Пенни. Расскажу в следующий раз. Пора бежать.

От кого: Миранда Стюарт (mirawho@messagemail.com)

Кому: Кин Стюарт (chefkstew@messagemail.com)

Тема: RE: Только не падай

Пенни? Забавно. Помнишь ту дурацкую монетку, счастливый пенни у тебя в гараже? А теперь ты встретил женщину по имени Пенни. Похоже, так было предначертано судьбой – да?

Довольно долго Кин читал и перечитывал эти строки. Наконец включил коммуникатор на запястье и, притопывая от нетерпения, велел набрать номер Пенни. Нет ответа. Глянув на часы, Кин понял, что десерт съели полтора часа назад.

По лобовому стеклу хлестал ветер. Кин мчался домой с такой скоростью, что капли дождя рядом с машиной, сменив траекторию, летели параллельно земле. На том берегу залива у Золотых Ворот сверкала молния, и далекие вспышки расцвечивали вязь габаритных огней других автолетов. Бросив машину на парковке, Кин глянул на часы и сорвался с места. Плащ развевался у него за спиной, а подошвы скользили в растекшихся по тротуару лужах. В забрызганных до колен брюках Кин задержался у старомодной клумбы перед входом в здание.

В квартире было тихо, если не считать гула посудомойки. Ни головизора, ни музыки, и даже автосвет, оборудованный датчиком движения, горел вполсилы.

Кин заглянул в спальню. Пенни неподвижно лежала под одеялом, но не спала. В ее глазах отражался лунный свет, а по широкому окну стучали капли дождя.

– Слушай… – начал Кин, протягивая букет сорванных цветов. – Мне очень жаль, честное слово. Потерял счет времени. Рабочие дела. Рассказал бы, но сама знаешь, это секретная информация.

К такому оправданию он прибегал не впервые. Слова были разные, а посыл один и тот же. Всякий раз в вежливой улыбке Пенни появлялся намек на безмолвное негодование – Фернандесы дают волю чувствам, только оставшись в полном одиночестве.

Однако сейчас Пенни заговорила:

– Неужели ты считаешь, что цветы с клумбы у дверей способны все уладить?

Кин растерянно положил букет на тумбочку.

– Сегодняшний вечер был посвящен нам с тобой, – ровным тоном продолжила Пенни. – Это был не просто званый ужин, а вечеринка, которую ты сам захотел устроить. Да, на работе бывают срочные дела, я все прекрасно понимаю, но ты даже не удосужился позвонить. Потратить пять минут – или хотя бы минуту – на один-единственный звонок.

Кин вспомнил, как засиживался на работе. Как опаздывал к ужину. Как сбежал с вечеринки. Но разве можно объяснить, что он живет двойной жизнью, разрываясь между прошлым и настоящим?

– С тех пор как произошел несчастный случай, ты… Для тебя я уже не на первом месте, – добавила Пенни. – Теперь его занимает нечто иное.

Кин уже давал множество обещаний, но то были пустые слова, одноразовый способ исправить сиюминутную ошибку. Надо, чтобы Пенни поняла, что он изменился фундаментальным образом. Что его внутренний стержень наконец встал на место. Что Кин окончательно и бесповоротно вернулся к жизни с Пенни со всеми ее радостями и горестями.

– Пенни.

Она повернулась на бок, и теперь Кин видел только прядь каштановых волос.

– Все, Кин, я буду спать.

Пригоршня фраз. Куда больше, чем обычно, когда Пенни бывала расстроена. Но сегодня Кин переступил черту, и за каждым словом скрывалась еще тысяча слов, полных разочарования.

Как обычно, он повернулся к двери, собираясь уйти в гостиную. Скорее всего, к утру Пенни остынет, и жизнь вернется в нормальное русло. По крайней мере, на первый взгляд.

Но это несправедливо. Что, если в подобной ситуации окажется Миранда? Нет, на сей раз все будет иначе. Теперь Кин все исправит.

– Слушай, извини… – начал он, не находя нужных фраз.

Кин не обдумывал этот разговор, не планировал его, и слова посыпались сами собой.

– С моей стороны это нечестно, и ты ни в чем не виновата, но дело в том, что… есть одна вещь, и она постоянно встает между нами. Так вышло, что она захватила меня. Я как будто разрываюсь надвое, и…

Он прислонился к дверному косяку, тщетно пытаясь визуализировать нужные фразы.

– В общем, мне очень жаль. Такого больше не повторится. Позволь загладить вину. Пожалуйста. Мне очень хочется все исправить. Не отмахивайся от ситуации. Не делай вид, будто ничего не случилось. Пускай сегодня все будет серьезно.

Прошли секунды. Или даже минуты. Ни звука. Лишь гудят автолеты за окном да цокают по кухонной плитке кошачьи когти. Пенни села, во тьме ее лицо оставалось невидимым. Она отбросила одеяло, подошла к Кину и обняла его, но в глаза не заглянула.

Кин со вздохом прижал ее к себе. Так крепко, что ее волосы промокли от капель дождя, струившихся по его щекам.

– Прости, что так вышло, – сказал он. – И еще прости, что я даже не могу извиниться по-человечески.

– Кин, – приглушенно выдавила Пенни, – не надо искать правильные слова. Пусть они будут какими угодно, лишь бы не пустыми.

Она прильнула к нему. Кин не разжал объятий, фраза Пенни ударила его в самое сердце.

«Пусть они будут какими угодно».

Все это время он, опираясь на факты, искал в отношениях с Пенни какую-то логику, пытался воскресить прошлое и пережить его заново. Считал, что это поможет во всем разобраться. Но их отношения непостижимы. Ничего общего ни в увлечениях (пока Кин втайне не научился готовить), ни в характере, ни во взглядах на жизнь, и даже Маркус поначалу пробовал отговорить их от этой затеи. Но Кин и Пенни стояли на своем, искали и находили друг друга, были рядом во времени и пространстве, нутром чувствуя, что их место именно здесь.

Там, в прошлом, аналитический ум Кина, цепляясь за любую соломинку в попытках понять, что происходит, руководствовался интуицией – и выбрал ориентиром счастливый пенни. Не просто монетку, а нечто большее.

Кин не мог рассказать Пенни о Миранде или Хезер, но скрывать все остальное уже не было смысла. Настало время искренности. В первую очередь перед самим собой. Он знал, что Хезер пожелала бы ему счастья, а еще важнее – она велела бы ему не сдаваться. Кин буквально услышал ее голос: «Хватит думать об одном и том же. Просто прими все так, как есть».

Он едва заметно кивнул. Отчасти в ответ на эту мысль, но и словно отпуская себя, прощаясь с Хезер и жизнью, которой больше не было.

Наконец-то.

– После несчастного случая я чувствовал себя совсем другим человеком, – сказал он, зарывшись лицом в волосы Пенни. – Будто у меня украли много лет жизни. Эта мысль никак не шла