Сансара 2 - Евгений Кострица

Но хуже всего было то, что по склону спускались огни. Толпа с факелами всегда к неприятностям. Караул у пещеры спешил вниз на помощь, услышав возню у реки.

Увидев подмогу, Тасёк воспрянул духом и, собравшись, дал залп. Даже одно попадание станет фатальным, а там таких «звездочек» пять.

От первой его цель еще уклонилась, но другие догнали ее. Падая, Роби пропахала в песке длинную борозду. Заметалась, забилась раненой птицей, пытаясь стряхнуть жидкое пламя. Вокруг нее горела даже вода.

Моня сейчас не мог ей помочь. В том, что случилось, виноват только он. И по-детски глупая месть, разумеется, тоже.

Люди с факелами наконец-то спустились. Моня видел, как они подошли к телу Роби. Меч валялся на песке рядом с ней. Как трофей, оружие «искателя» для них бесполезно, а именно так и выглядел меч. Для местных это лишь сувенир.

– Чо тут у нас за ПвП? – озадаченно спросил бородач. Его товарищи переглядывались, удивленно рассматривая мертвую девушку. – Маслю мочканула она?

– Да ганкнула тупо на этой вот твари! – плюнул в крокодила Тасек.

– Дык вас двое.

– Так это же рарник!

– Рарник? Да вроде обычный же крок…

– Обычный бы нас не гонял! И это ты еще ту рыбу не видел! Оставила меня без руки! – затараторил Тасек.

– Странные у вас тут дела. А вторая-то где?

– Рыба?

– Баба.

– Их было две?

– Ну, одна к нам подходила. Мелковата по уровню, да и бабла у них нет, – кивнул бородач.

– Эта красноволосая, а та брюнеткой была, – подметил проницательно рыжий.

– Ну и что?

– А то, что мы видели Черную Блядь! А энто подруга. Наши говорят, что на пару давеча разгромили таверну. Сегодня только о них и базарят. Немало парней положили вповалку. И ладно б убили. Сраму-то сколько…

– Вот и я говорю – сука, ацкая ж сила! – согласился Тасек. – Лоу-левел, но кабы догнала, бошку б снесла. Огонь, а не баба! Злющая, как сатана, глазки так и горели.

– Подождем, когда реснется? Спросим, чо с ними. Обидели что ль?

– Дык на кладбище встанет. Не дура же сейчас к телу идти.

– Это всё из-за бешенства матки. Когда у них так, крыша течет. Вот почему нам не дала.

– Так может, счас даст? – хихикнул рыжий, капнув слюной.

– Некрофил что ль? – смерил тяжелым взглядом его бородач. – Зашкваришься, с нами за столом сидеть больше не будешь.

– А чо тут такого? Присуну по-быстрому, пока теплая и еще не исчезла.

– Так, ребята, берем крокодила и валим отсюда. Пусть дрочит в труп.

– Да хрен такую трахнешь в реале. И пошел бы ты сам!

Покрутив пальцем у виска, остальные взяли крока за лапы и понесли вверх по тропе.

Отморозок пожал плечами и, наклонившись, задумчиво помял Роби грудь. А потом, мерзко лыбясь, встал на колени. Рука потянулась задрать на ней юбку, где ждал бы сюрприз. Но вряд ли это уже остановит.

Чертыхнувшись, Моня оторвался от дерева, словно прыгая в пропасть. Логика подсказывала сидеть и не рыпаться, но приступ храбрости ее заглушил. Кровь кипела, внутри будоражило, а в памяти всплыли слова Роби: «если это случится, я не вернусь…»

Моня, уже не таясь, встал и сделал то, что умел лучше всего – вызвал огонь на себя:

Голос прибоя, шелест волны,

Слушай меня, подойди…

Взгляды прикованы, мысли темны,

Сердце стучится в груди.

Ближе, о воин, мой воздух вдохни,

Сладкий морской аромат.

Доспех оставляй, меч свой сними,

Ты не вернешься назад.

Разум растаял, как пена морская,

Воля, как пепел, легка.

Мои объятья теперь выбирая,

Вечность найдешь у меня.

Губы солёны, как южный прилив,

Кожа – как лунный песок.

Песню послушай, мой сладостный зов,

Сделай последний шажок…

Мири учила петь это громко, чтобы модуляции на границе слышимого диапазона резонировали с лимбической системой, ввергая в состояние измененного сознания с непреодолимым влечением к источнику звука.

Поймав этот импульс, некрофил поначалу опешил и замер на пару секунд. Его ноздри шевелились, глаза налились кровью, а потом он вскочил и рванулся к кустам, как акула, учуявшая в воде свежую кровь.

За ним побежал и Тасёк, оставшийся на берегу ждать воскрешения друга. Песню услышали и те, кто нес крокодила наверх.

Моня, ломая кустарник, понесся в лес. Расчет в том, чтобы использовать фору и оторваться. Прыгнуть в сторону и затаиться. В такой темноте уже не найдут. Главное – отвести подальше от Роби. Тело скоро исчезнет, а он сделает круг и вернется, чтобы подобрать ее меч.

К несчастью, Моня не знал, что сбить перевозбужденных людей со следа нельзя. Он оставлял за собой невидимый шлейф, который притягивал их, точно магнитом. Сейчас это стая животных со звериным чутьем.

Моня и сам ощущал себя загнанным зверем. Поддерживать такой темп он долго не мог.

Лес сомкнулся стеной, став ловушкой. Ветки царапали тело и хлестали лицо. Сердце частило, кровь стучала в ушах. Дыхание сбилось, в боку закололо.

Что будет, если догонят, понятно. Так уже было, но прошлый опыт умножится в несколько раз. И потому Моня мчался сквозь лес как дикая лань. Не обращая внимания на ссадины, ушибы, порезы. Страх сковывал разум. Отчаяние накрывало его с головой.

Надо было бежать к реке, раз есть жабры! Можно было бы уплыть под водой!

Но об этом Моня слишком поздно подумал. Оставалось только бежать, чтобы выиграть время. Люди остынут, разум вернется. Авось пронесет.

А в уме, точно заря, поднималось непривычное чувство – уверенность, что пел всё же не зря. А еще облегчение оттого, что не такой уж слабак. Осквернить божество стало бы настоящим кощунством. А он этого им не позволил!

Когда Моню наконец-то догнали, он улыбался, зная, что они уже не достанут ее. Когда его швырнули на землю, им смеялся в лицо – безумно и страшно, точно бес в темноте.

Люди бы непременно его испугались, но вожделение погрузило их в пограничное состояние психики, где оставался лишь главный инстинкт. Так это было в таверне, так получилось и здесь.

Через минуту Моня смеяться уже перестал. Но и слез от него они не дождутся. Изо рта человека отвратительно пахло, пот капал на шею и спину, камни вдавились в живот. Всё намного хуже, чем мог даже представить.

Он как соринка, зажатая между шестеренок бездушной машины. Если приложены импульс и силы, зубцы