Сансара 2 - Евгений Кострица

мягче, прыщи исчезли и нет той сутулости, что была у него. Это вовсе не радовало – она должна стать им. Скопировать жесты, походку, взгляд. Говорить также, шаркать ногами, смотреть в пол. Но всё это, как игра марионеткой, где ниточки путались и рвались в руках.

Собравшись с духом, Инь вытерла слезы, сжала кулаки и выдохнула, решив делать что может. А то, что не может – не выйдет, хоть разорвись. Ей будет намного труднее, чем Моне в Сансаре. У него там был козырной туз – ее дивное тело, а что у нас тут? Почти ничего. Хуже, чем ничего, в котором придется еще как-то жить.

Ее отражение обещало, что будет непросто. Инь задумчиво провела пальцем по щеке, отметив темные круги под глазами, и опять почувствовала на себе взгляд.

– Юля? – спросила с тревогой, ожидая, что снова пошлют.

– Да. Всегда. – Столь же тихо ответили ей.

Это был их отзыв-пароль, что-то личное, почти интимное между Моней и Юлькой. Еще не веря, что услышала это, Инь обернулась, и та порывисто бросилась к ней. Обхватила руками за шею, прижалась, словно признав, наконец, как свою.

Несколько минут они вместе рыдали, разделив боль друг друга, – не сдерживаясь, не стыдясь этих слез. Впервые за эти несколько дней Инь не чувствовала себя одиноко.

Потом Юля отстранилась, вытерла воспаленные глаза рукавом и сказала:

– Давай ждать его вместе. Я так скучаю по нему… Иногда мне кажется, что Монечка всё еще здесь, он в тебе. Ты пахнешь им.

– Да. – Инь, чувствуя, ком в горле, кивнула. – Ты… мне поможешь? Чтобы никто не заметил?

– Сотри лак с ногтей для начала. – Сквозь слезы улыбнулась ей Юля. – Пойдем, дам растворитель.

Она взяла за руку и повела к себе. Инь послушно пошла следом, чувствуя тепло ее ладони – маленькой, но крепкой, как у человека, который привык держать всё под контролем.

Комната была небольшой, но уютной со сладковатым ароматом ванили. Стены выкрашены в нежно-розовый цвет, а над кроватью, застеленной пушистым пледом, полки с фигурками аниме-персонажей, которые привлекли внимание Инь. Как и плакаты – их было неожиданно много.

– Что, раньше не видела? – спросила Юля со странным блеском в глазах.

– Нет, – не задумываясь, мотнула Инь головой. – Ты прямо фанатка!

– Ясно. Так я и знала, – вздохнула та.

– О чем ты?

– Да так просто. Забей.

– Ой… Прости, – охнула Инь, закрыв рот ладошкой. – Это не я. Вернее…

– Да знаю! – поморщилась Юля. – Не делай так больше.

– В смысле…

– Я про ладошку. Не закрывай ею рот. Слишком по-женски.

– А, поняла! – кивнула Инь.

Она пыталась сутулиться, как делал Моня, но получалось плохо. С одной стороны, тело принимало естественную, привычную для него позу, с другой – «строевая выправка» от Мири рефлекторно корректировала и поправляла. Это, конечно же, заметила Юля:

– Перестань двигаться, как красивая девушка. Не качай бедрами! – хмуро сказала она. – Ты слишком плавно ходишь, слишком аккуратно ставишь ноги. Это не дефиле! И еще – всё время трогаешь волосы, словно крутишь там локон. Лучше иногда почесывай яйца – они всегда делают так, если не хуже.

– Я… я постараюсь, – смущенно пробормотала Инь. Она чувствовала себя неловко под таким взглядом. Деградировать почему-то выходило труднее. В «красном доме» учили слишком уж хорошо.

– Давай, покажи! – потребовала Юля, копируя строгие интонации ее же уроков.

– Вот так? – жалобно посмотрела на нее Инь, боязливо почесавшись в паху.

– Больше уверенности, будто считаешь, что это не видят! И почаще ковыряйся в носу.

Как оказалось, Юля была наблюдательна, поэтому дала множество «вредных советов», вконец измотав. Естественно влиться в суровое царство брутала непросто даже в том минимуме, что был-таки в Моне. Для этого забыть надо всё: изящество, грацию и чистоплотность. Но главное – выцеливать взглядом женские попы и грудь, и вообще не смотреть на парней.

С последним как раз и могли появиться проблемы – призналась сама себе Инь. Ведь в школу ей придется ходить. С одной стороны, у Мони там был придурковатый и пришибленный вид, что может помочь. С другой, после разделения, когда наконец-то ушла, он стал колючим и более жестким, что, разумеется, заметили все.

Без женской части тестостерона резко прибавилось, а с опытом очень непростых приключений в Сансаре, взгляд стал уверенным и почти дерзким. Моня больше не выглядел жертвой. Его даже отморозки Рафика уже не трясли.

Держать лицо, подать себя так, Инь при всем желании бы не смогла. У самцов нюх на подобные вещи, а значит, вновь опустят на социальное дно. Мало того – накажут за наглость, за то, что посмел претендовать на ступеньку повыше. И это как раз страшнее всего.

Поэтому Инь внимательно слушала, стараясь запомнить каждое слово, но сердце жег страх. Она искала опору, привыкнув полагаться еще на кого-то, но в школе не будет ни Мейсы, ни Роби. А там настоящие дикие джунгли, кто же в них тогда защитит?

Точно не Юля. Все эти годы она ничем не смогла помочь Моне. Ей самой его помощь нужна. Особенно после того, что сделала Сири. Это чувство вины Инь сводило с ума.

– Не переживай за меня, я всё разрулю и обязательно верну тебе Моню! – неожиданно для себя пообещала она, ощутив странный приступ решимости. На этот раз даже голос прозучал значительно твёрже.

Юля посмотрела долгим взглядом, а потом улыбнулась – слабо, но искренне, и положила свою ладонь на ее:

– А знаешь… Я тебе верю. Он мне очень дорог.

Ее пальцы мягко сжали руку Инь, и в этом жесте было больше, чем благодарность и просьба. В маленькой и теплой ладошке угадывалась надежда и нежность, которые тронули. В этом касании чувствовалась хрупкость, уязвимость и что-то глубокое – словно Юля, глядя на нее, видела Моню, его тень, его тепло, которое так отчаянно хотела вернуть.

Они держались за руки чуть дольше, чем нужно. Инь с изумлением вдруг ощутила, как по коже побежали мурашки, а в паху голодно заворочался и встал, напрягаясь до твердости камня, орган, привыкнуть к которому пока не могла.

Покрасневшие от слез, глаза Юли смотрели с таким детским доверием, что Инь стало стыдно. Но в этом взгляде было и то, что не могла разгадать. Тепло руки, мягкий запах ванили и тихий шелест дыхания создавали странное, интимное почти напряжение, требующее какого-то шага. Но именно он мог всё и разрушить. Ошибиться нельзя.

Инь почувствовала, как ее щеки горят, а внутри всё сжимается – не от страха, а от чего-то другого, чего не ждала. Она сглотнула, стараясь отвести