Сансара 2 - Евгений Кострица

Она подошла и залезла пальцами в ее волосы, слегка дергая их. Пижамку, которую удосужилась-таки надеть, соскользнула с плеча, обнажая ключицу.

Инь в который раз почувствовала, как у нее горят щеки, но заставила себя отвести взгляд. Моня, похоже, был ненасытен, а Юля подошла слишком близко, и гормональня пляска сводила с ума.

– А носки… – девушка взяла из шкафчика и бросила на пол еще одну пару, откинув подальше ногой. – Всегда делай так. А эти носи несколько дней.

Инь мученически закатила глаза. Ну точно мать, собирающая в школу ребенка. Или девочка, одевающая любимую куклу? Но даже сейчас в этих движениях, жестах и голосе есть то, что делало строгость странно интимной, словно это тоже игра.

Юля поправила воротник толстовки, сама застегнула на джинсах все пуговицы, заставив чувствовать себя маленькой, уязвимой и одновременно желанной. Как детский сад.

– Ты слишком напряжен, расслабиться надо, – заметила Юля, увидев, как дрожат руки, когда Инь нагнулась к шнуркам. – Стой. Я сама.

Вздохнув, Юля опустилась на колени, завязала узел и подняла голову. Но встать ей не дали.

Инь схватила за волосы и притянула ее к животу. Она даже не поняла, как это вышло. Ее руки действовали будто сами, заставив замирать от сладкого ужаса. Ведь только что договорились всё это забыть!

К счастью, их мысли и ощущения, видимо, сошлись в одной точке. «Расслабление» не заняло много времени, но подарило незамысловатое и восхитительно порочное счастье всего за пару минут. Спонтанный секс всегда очень яркий, а этот поистине был фееричен – по крайней мере, для одной стороны.

Вот теперь Инь уже серьезно задумалась о новых для нее привилегиях. Быть мужчиной не так ужи плохо. Если так будут провожать каждый день, то жизнь заиграет новыми красками. Напряжение ушло, оставив пустоту и легкий звон в голове. Эта терапия лучше всяких таблеток выветрила из нее весь негатив.

– Что, неплохо быть мальчиком? – спросила Юля, вытирая губы тыльной стороной ладошки. – Будет еще лучше, если дурака валять перестанешь. Ни пуха.

С глупой, мечтательной улыбкой и, чуть шатаясь, Инь наконец-то вышла из дома. Покинуть его оказалось непросто, а Моня этого удовольствия лишал себя сам. Вот дурачок!

– Стой!

Она остановилась и замерла.

Сейчас-то что?

– Рюкзак забыл!

Улица была серой, холодной, с бензиновыми разводами в лужах. Стены домов изрисованы уродливым граффити, хмурые лица прохожих тенями скользили вокруг. Это будто другой мир – сумрачный и заколдованный, словно кто-то выпил из него всю радость и счастье. В такой атмосфере заряд «расслабления» растаял как дым.

Инь шла, старательно шаркая ногами, как Моня, но каждый шаг отдавался в груди. Совсем как русалка, что поменяла голос на ноги, и шла будто по острым ножам. То и дело оглядывалась, косилась по сторонам, опасаясь, что кто-то заметил, как качает бедром, как зажат взгляд, как машинально поправляет несуществующий локон.

Сутулясь и опустив взгляд, Инь словно спускалась в дантовский ад, где ждут чудовища – Рафик, Таток и Тасёк. Учуют ее, как волки кровь, дай им для этого повод. Вдруг что-то не учала, упустила какую-то мелочь, деталь и чем-то выдаст себя?

Вдалеке показалось здание школы – угрюмое, как тюрьма, с облупившейся краской на стенах. Оттуда уже слышен гам и радостный визг, а Инь почувствовала, как желудок сжимается. Судя по всему, там сотни людей без подобных проблем, почему же они есть у Мони?

Она остановилась, сжимая лямки рюкзака так сильно, что побелели костяшки пальцев. На миг ей захотелось развернуться и бежать обратно, к Юле, в ее розовую комнату под одеялко, где тепло, безопасно, ну и всё остальное…

Но Инь знала, что так сделать не может. Она должна стать Моней – ради Юли, ради себя, ради того, чтобы выжить в чужом мире и теле. Какой-то иррациональный, животный от него унаследован страх. Даже в Сансаре не так жутко, как здесь. Но мальчик не виноват, что он псих.

Инь сделала глубокий вдох, опустила голову, как учила Юля, и шагнула вперед, чувствуя, как земля под ногами превращается в раскаленную лаву, а воздух – в ядовитый туман. Вдруг появилось предчувствие, что она не выберется отсюда живой.

Вахтерша, как Цербер на вратах ада, смерила подозрительным взглядом, заставив Инь вздрогнуть и опустить плечи. Но, увидев мешок со второй обувью, подобрела и натянула улыбку:

– Болел, что ли?

– Да, – кротко ответила Инь, чтобы закончить беседу как можно быстрее. Прошмыгнуть бы мимо незаметно и шустро, но нет – бабуся любила почесать языком.

– Так ты не знаешь? – перешла та на шепот. – Про Агафонова?

– Нет, – насторожилась Инь. То, что это Тасёк, помнила благодаря памяти Мони.

– Помер! Давеча схоронили! – торжественно объявила вахтерша. – А ведь я говорила, и вот оно что… Упокой его душу…

– Как помер?

– Как-как… Как все алкоголики и наркоманы. И эти… как его… – она помяла губами, вспоминая нужное слово, – геймеры! Прям за компютером, бедняга, издох, прости господи… – Не смогла она скрыть улыбку.

– А… понятно.

– Так что ты там тоже… – погрозила костлявым пальцем ему. – Смерть рядом ходит! Чай неспроста!

Инь растерянно кивнула и пошла в раздевалку, чувствуя на себе цепкий, проницательный взгляд. У двери обернулась – старуха продолжала как-то странно смотреть и, казалось, видит насквозь.

Заподозрила что-то?

Но Моня непостоянен, как ветер весной. Для аутиста – обычное дело. Но тогда что? Походка, жесты, глаза? Возможно, после Юли всё еще пахнет ванилью. Или мускусом, раз осталась без душа, где его можно смыть.

Остановившись, Инь принюхалась, но ничего не почувствовала. В этом теле доступный диапазон запахов слишком узок. Обоняния совсем будто нет. Да и цвета намного беднее. Есть только красный, а кораллового, бургунди, гранатового и еще пары десятков тонов и оттенков для мужчин не существуют вообще. Они, как демо-версия, где опции урезаны до рациональной простоты во всех сферах. Неудивительно, что живут мало и глупо. Эволюция экономит на них.

Вот, как этот Тасёк. Как-то он загадочно умер. Перепил энергетиков или паленой спиртяги поди. Туда ему и дорога…

Вспомнив улыбку вахтерши, Инь почувствовала к ней даже симпатию. А вот сочувствия и жалость к покойному в себе не нашла. Скорей облегчение, что одним врагом меньше. Жаль, не Рафик, но и так хорошо.

«Вспомни чёрта, вот и появится…» – подумалось Инь, когда едва не столкнулась с ним в раздевалке.

Лениво прислонившись к стене, он держал в руке мятую сигаретную пачку. Долговязая фигура, чуть сутулая и угрожающая, почти на голову выше Татка,