Сирийский рубеж 3 - Михаил Дорин

— Ох! Прям кислорода… много, — сказала Тося, которую слегка повело в сторону.

— Не больше, чем в Торске. У тебя всё хорошо? — спросил я, придерживая Белецкую под руку.

— Всё нормально. Укачало немного. Ты сам-то не устал?

— Отчего? Мы же всего-навсего четыре пересадки сделали, — улыбнулся я.

Едем уже целый день, а только-только прибыли в населённый пункт, где проживают Белецкие.

— Да уж. Мои родители любят забраться в самую глушь.

По рассказам Тоси, её папа и мама обожают природу. Долгое время родители работали на строительстве Байкало-Амурской магистрали. Причём в первый раз уехали «поднимать целину» ещё до основного этапа строительства, который начался в 1974 году.

Когда мы прибыли в деревню, меня удивило, как выстроены дома. Как таковой центральной улицы не было. Сами дома стояли в хаотическом порядке. Ещё и не факт, что за домом номер 1 будет номер 2.

— Интересные дома. Какой-то особый стиль? — спросил я.

— Называется сицкарский дом.

Очень интересное зодчество в этой деревне. Парадная сторона дома выходит на тропинки, пронизывающие деревню, или реку, протекающую рядом.

Традиционный дом выглядит как пятистенок с двором. Ощущение такое, что построен из брёвен в «чашу». Интересная форма крыши — четырёхскатная, вальмовая с крошечным окном для освещения чердака.

Все дома делятся на три уровня. Нижний — аркатурный пояс с окнами в подвал. Основной — с окнами и пилястрами, закрывающими бревенчатые швы. Верхний уровень — с карнизом, подзором и крышей.

Ещё один заметный декоративный элемент — крыльцо каждого из домов с резными колоннами.

— Но мало кто живёт в этих домах. Они ещё были построены… ой и давно, — махнула рукой Тося, когда мы поравнялись уже с более современными домами из кирпича.

Здесь же на перекрёстке просёлочной и асфальтированной дорог стояла самая настоящая церковь. При ней видна полуразрушенная звонница, которая поросла травой. Думается этому сооружению больше ста лет есть точно.

— Это бывшая церковь Святой Троицы. Она всегда была в таком состоянии, сколько я себя помню, — сказал Антонина, когда мы прошли мимо звонницы.

Через несколько минут мы достигли нужного нам дома. Никого не было видно, а на самом участке было тихо. Ворота гаража закрыты, но и никто внутри не возился.

— Вух! Ну что же, пора, Саша, — выдохнула Тося, сделав шаг по направлению к калитке.

Всё же она чересчур нервничает. Как будто никогда родители не видели её парней.

— Ой, стоп! Иди сюда, — оттащила меня в сторону от калитки Тоня.

За забором тихо звякнула цепь. По промокшей земле послышались шлепки чьих-то лап. Ещё и звук тяжёлого дыхания было слышно отчётливо. Мне показалось, будто за забором не пёс, а динозавр на цепи сидел.

— А там кто? — спросил я.

— Тише. Это собака. Но не переживай. Он не всех кусает. Тебя не должен вроде.

— Да⁈ Не подумай, что я боюсь. С чего ты решила, что он не захочет от меня кусок оторвать.

В этот момент за забором пёс дважды гавкнул. Пожалуй, я давно не слышал, чтобы так эхом разносился собачий лай по всей деревне.

— Саша, это не самое плохое. Запомни две вещи. Первая — тебя папа спросит, пьёшь ты или нет. Скажи, что не пьёшь совсем. Пускай лучше назовёт тебя «дурошлёпом» или «простуженным на всю голову»…

— Чего⁈ Ты обалдела⁈

— Милый, я тебя прошу. Мне за тебя будет спокойнее.

— Я подумаю. Всё! Пошли уже, — потянул я Тосю, но она продолжала сопротивляться.

Здесь пёс снова гавкнул и… мощно ударил головой в металлические ворота. Ну или чем он там ещё мог приложиться. Звон был такой, будто прозвучал удар гонга.

— Так, а что там за вторая вещь? — спросил я, когда скрипнула дверь дома.

— Вторая — не говори, что ты лётчик.

— Отлично! А что у твоих родителей за проблемы с лётчиками?

— Вообще-то, меня один из них бросил. И ты знаешь, как его зовут. Я здесь так рыдала.

С Тосей, конечно же мне хорошо, но так было не сразу. Я уже и забыл, что Клюковкин обещал на ней жениться. Но тогда в теле Сашки появился я и всё изменилось.

— Они твою фамилию не знают. И… ну моего несостоявшегося мужа тоже. Так что всё нормально.

— Но ведь я один и тот же человек! Рано или поздно правда вскроется, — возмутился я.

В этот момент открылась калитка. Отец Тоси был огромных размеров мужчина, с большим округлым животом. Не смотря на прохладную погоду, он был в одной майке, в кальсонах необъятной ширины и тапочках на босу ногу. Его плечи были широкими. Из-под майки была видна поросль седых волос.

— Папа, привет! — бросилась к отцу на шею Тоня.

— Доча наконец-то приехала, — нагнулся к ней отец и бережно обнял.

Руки у мужчины были чуть меньше по ширине, чем моя нога. Мне казалось, что одним неловким движением папа просто переломит позвоночник Тосе. Но моя девушка даже не пискнула.

— Знакомься это мой…

— Ааа! Вижу я кто это, — начал приближаться ко мне мужчина.

Антонина быстро протараторила, что папу зовут Юрий Фёдорович, и схватила меня за локоть.

— Добрый день, Юрий Фёдорович! Меня зовут… — протянул я руку, но не торопился мужчина её пожимать.

— Да знаю. Сашка тебя зовут. Как и того, что дочь мою обидел. Слышал о таком лётчике? — спросил папа Антонины.

— Ещё бы. Кстати, вам не холодно? — спросил я, сохраняя спокойствие.

— Ты… да какой холодно⁈ Я на БАМе, когда был…

Здесь Белецкого понесло за строительство и условия на участках магистрали. Но нас спасла мама.

— Юра, хватит. Пусть дети в дом проходят. Здравствуй, Сашенька, — подошла ко мне женщина и оценивающе посмотрела.

Мама Антонины — Серафима Григорьевна, была невысокой пухленькой женщиной. На ней был надет чёрный бушлат, а под ним светло-синий домашний сарафан. Тося была очень на неё похожа. Даже экспертиза не нужна.

— Вы так долго добирались. До нашего Дальнего Глухово пока доедешь, проголодаешься и устанешь…

Не дал договорить маме тесть.

— Мать, а ты помнишь, как мы в тайге…

— Да лучше б не напоминал, — шепнула Серафима Григорьевна и повела меня с Тосей в дом.

Только я прошёл через калитку, путь мне преградил тот самый огромный пёс. Размерами он уступал