Сирийский рубеж 3 - Михаил Дорин

Правда на моменте о полётах в космос и покорении Венеры и Марса начал зевать.

Через полчаса, преодолев ту самую аллею, детей повели в музей. Я в это время отправился в штаб полка за моим «штурманом».

— Товарищ командир, доброго дня! — вошёл я в кабинет к командиру моего полка Тяпкину Андрею Фридриховичу.

— Саша, привет. Ты готов? — спросил он.

— Так точно.

— Вот-вот, а я то нет, — показал на себя полковник.

Андрей Фридрихович в данный момент переодевал штаны. На столе лежал шлем и наколенный планшет поверх множества бумаг.

— Как там дети? — спросил Тяпкин, натягивая лямки подтяжек.

— Вступительную речь Плотникова выдержали. Сейчас заканчивают осмотр музея.

— Ох, если Семён Семёновича прошли, то дальше будет проще, — улыбнулся Андрей Фридрихович.

— Но он был сегодня краток.

— Да⁈ Про подводные глубины не рассказывал?

— Нет. Остановился на Венере и Марсе, — ответил я.

— Тогда всё хорошо. Я ещё помню, что он может и петь начать. А у него голоса нет от слова совсем. Поёт, как «медведь на ухо наступил»! Ну да ладно, — сказал Тяпкин, надел куртку и мы вышли с ним в коридор.

Когда мы вышли из штаба то заметили, как детей начали распределять по местам экскурсии. Удивительно, но на каждый из объектов нашлись желающие в достаточном количестве.

Много девочек попросилось пойти в ателье и столовую, где для них был организован, как бы, «мастер-класс». Будь такое предложено в моём прошлом, скорее всего, желающих бы не нашлось.

Мальчиков распределили по трём группам: спортзал, парашютка и ТЭЧ. Потом все поменяются.

В это время техники подготовили нам Ми-28 для показательного вылета. Решили взять один из двух бортов УБ. Чтобы и Тяпкин, и я покрутили фигуры.

— Саня, твои навыки и умения — все знают. Поэтому начну я, а ты уже и воронку, и боком полетаешь, — сказал Андрей Фридрихович, надевая шлем на голову.

— Как скажете. Всё по-честному получается.

Тяпкин занял место в задней кабине и начал проверять оборудование. Я не отставал от него и тоже быстро начал готовиться к вылету.

Свинцовые облака постепенно протянуло в направлении города, и аэродром осветило яркое солнце. Камуфлированная окраска фюзеляжа соседнего Ми-28 переливалась светлыми тонами. Сам борт отражался в большой луже, как в зеркале.

Бросив взгляд влево, я увидел, как на стоянке начинает появляться толпа детей в сопровождении наших офицеров. Приехал даже сам Медведев.

— Готов? — запросил у меня Тяпкин по внутренней связи.

— Точно так.

Ремни пристёгнуты, кабина осмотрена. Можно запрашиваться.

— Леденец, 110-й, добрый день! Запуск прошу.

— Запускайтесь. Ветер 150 до 4 метров в секунду, — ответил руководитель полётами.

В эфире сейчас полная тишина. Полётов сегодня нет, так что можно себя в радиообмене не ограничивать.

Вертолёт запустился. Тяпкин запросил вырулить для взлёта на полосу.

— 110-й ответь 001-му, — спокойно вышел в эфир Медведев с переносной радиостанции.

— Ответил, 001-й.

— Мимо нас проедь. Поздоровайся.

— Вас понял, — согласился Тяпкин.

Проезжая перед толпой детей, которых не пускали ещё близко к полосе, я помахал рукой.

— Они хоть видят? Ты смотри, заметили! — проговаривал по внутренней связи Андрей Фридрихович.

Действительно, дети активно замахали руками, когда мы медленно проехали по магистральной.

Через минуту мы уже стояли на полосе и зачитывали карту контрольных докладов. Вертолёт слегка покачивался в ожидании отрыва.

— Ремни проверил. К взлёту готов, — доложил я.

— Леденец, 110-й, взлетаю.

— 110-й, разрешил.

Тяпкин медленно начал поднимать рычаг шаг-газ, удерживая вертолёт педалью от резкого разворота влево. Мгновение и Ми-28 аккуратно оторвался от бетонной поверхности.

Тут же командир полка на высоте в 2 метра выполнил висение и повороты в стороны.

— Разгон, — произнёс он по внутренней связи и наклонил нос вертолёта.

Скорость начала расти. Всё быстрее и быстрее. Я почувствовал слабую вибрацию — это мы прошли момент переходного режима лопастей. Стрелка указателя скорости продолжала отклоняться вправо, а высота начала увеличиваться. Подошли к отметке в 60 метров.

Скорость уже 240. Пора и начинать.

— Леденец, задание.

— Вас понял. Изменение высоты подсказывайте.

— Понял, — ответил Тяпкин.

Начал Андрей Фридрихович с обычных виражей. Потом перешёл на спирали и пикирования. Естественно, что всё выполнялось недалеко от стоящей толпы. Тем не менее, близко лучше не подлетать в целях безопасности.

— Форсированный разворот, — произнёс Тяпкин по внутренней связи и тут же отклонил ручку управления на себя и вправо.

Скорость упала, а меня слегка прижало к креслу. Стрелка на указателе оборотов несущего винта дёрнулась вправо. Пока всё хорошо и резко выводить не стоит.

— Скорость на отметке в 120 км/ч. Выводим, — проговаривал каждое действие Андрей Фридрихович.

Отлично пилотировал командир полка. Спокойно держал обороты несущего винта и по высоте не проседал.

— Теперь влево, — сказал Тяпкин и повторил манёвр в другую сторону.

Он тут же отклонил ручку управления влево. Силуэт на авиагоризонте сразу показал значение крена в 45°. Разворот был весьма быстрый. Вот-вот можно дотронуться до строений на лётном поле и крон деревьев.

— Скорость 250 км/ч. Слегка… тормозим, — прокомментировал Андрей Фридрихович и вывел вертолёт в горизонтальный полёт.

Полковник Тяпкин выполнил проход над толпой детей, чем вызвал восторг у «маленькой» публики. Следующие фигуры будут уже мои.

— Саныч, управление бери, — сказал Андрей Фридрихович по внутренней связи.

— Управление взял, — поставил я вторую ногу на педаль и аккуратно взялся за органы управления.

Далее мой самый любимый манёвр.

Быстро разогнал вертолёт до нужной скорости, и отклонил ручку управления на себя.

Нос вертолёт резко задрал. Тангаж уже 35°. Скорость упала, а шею слегка прижало назад.

— Разворот, — спокойно сказал я, как только стрелка подошла к отметке в 110 км/ч.

Ручку резко отклонил влево. Крен подходит к отметке в 55°. Скорость падает.

— Пять, шесть, семь, — отсчитывал время разворота Тяпкин

Через 9 секунд я направил Ми-28 к земле.

Высота быстро уменьшалась. Скорость росла. Даже перегрузка появилась на указателе.

Я слегка повис на ремнях. Серая полоса аэродрома приближалась.

— Вывод, — произнёс я, взяв ручку управления на себя.

Вертолёт слегка просел.

— 110… 100… Вывел, — отсчитывал высоту Тяпкин.

Ручку держу взятой на себя, но вертолёт уже выровнялся.