Смутные дни - Тим Волков

— На Рижскую он повернул… А там уж больше некуда — тупик! Так что, верно, обратно…

— А что там у нас на Рижской? — доктор вытащил из кармана газетку. — Картинная галерея у нас на Рижской, вот что! Заглянем? Не так уж и далеко…

Небольшой двухэтажный особнячок со светло-зеленым недавно оштукатуренным фасадом располагался в глубине сада и выглядел довольно мило, хотя и несколько запущенно. Как, впрочем, и сад. Гипсовые покоцанные наяды, дриады… небольшой фонтан без воды, запущенные клумбы.

И да — матерчатая вывеска над крыльцом — «Картинная галерея 'Ар-Нуво». Вход — десять рублей.

Десять рублей! Одна-ако…

Новоявленные сыскари все же подошли к кассе…

— Несовершеннолетним воспрещается! — сквозь окошко зыркнул недобрым взглядом кассир. — Девочка и вы, юноша, извините!

— Да я… — дернулся было Виктор…

Иван Палыч тут же схватил его под руку:

— Тсс! Спокойненько сидите в саду и ждите. Думаю, я скоро…

Купив билет, доктор вошел в заведение…

Кроме кассира, у входа имелся и плечистый охранник. Или швейцар?

— Прошу, проходите, сударь!

Приглушенный свет. Повсюду мягкие портьеры, альковы… Картины на стенах… Не так уж и много. Не сказать, чтоб импрессионизм… и даже на кубизм не тянули… Так, ученические копии известных картин: «Утро в сосновом лесу», какие–то серые волки, царевичи, царевны… Не сказать, чтоб откровенная мазня, но, так… на уровне младших курсов уездных художественных училищ.

Впрочем, ценители у подобного искусства имелись, правда, не очень много — и почему-то одни мужчины…

Прохаживались, смотрели… К кому-то подбегали служители, что-то в полголоса спрашивали…

Вот и доктор услышал вдруг за спиной негромкий вкрадчивый голос:

— Сударь желает девочку? Блондинку, брюнетку… рыженькую? Смею заверить, цены — вполне. И девочки — тоже.

Глава 13

Теперь все стало на свои места — и дешевые картины выставки, служившие лишь прикрытием борделя, и высокая цена за вход. Тоже прикрытие. Не выставка это ни какая, а самый настоящий бордель…

— Мне бы… — произнес Иван Павлович, с трудом взяв себя в руки. — Мне бы… Что-нибудь такое…

— Понимаю! — хитро улыбнулся прислужник. — Господин-с необычного хочет? Это мы можем. У нас найдется даже для изысканного вкуса. Так что именно интересует-с?

«Словно какой-то кусок мяса на выбор предлагает», — с отвращением подумал доктор.

И принялся лихорадочно вспоминать слова Анюты Прониной и Анны Львовны, как они описывали девушку.

— Мне бы… молоденькую… лет, так, семнадцать…

— У-у, а господин знает толк! Но это будет стоить чуть дороже. Все-таки, молодость, сами понимаете.

— Я плачу.

— Это слова настоящего мужчины!

Иван Павлович с трудом сдержался, чтобы не врезать этому негодяю. Продолжил описание:

— И чтобы в формах, понимаете? Взбитенькую. Чтобы такую, деревенскую.

— О! У нас как раз есть кое-что для вас. Пройдёмте в комнату.

— В комнату?

— Конечно! Не здесь же! — прислужник начал повизгивать — видимо засмеялся.

— В самом деле, — кивнул доктор. — Пошли.

Они направились по узким коридорам «галереи». Тусклые лампы бросали пятна света на потёртые портьеры, пахло дешёвыми духами и табачным дымом. Картины на стенах — копии волков и царевен — казались насмешкой над названием заведения. Ловко, конечно же они это придумали.

Прислужник, ухмыляясь, открыл тяжёлую дверь в конце коридора.

— Проходите, сударь, — произнес он. — Девушка скоро будет. Всё, как заказывали: молоденькая, деревенская, в формах. Ждите.

Дверь скрипнула, и доктор вошёл в тесную комнату с низким потолком. Стены обиты выцветшим бархатом, на столике — керосиновая лампа, кровать застелена мятым покрывалом.

Прислужник захлопнул дверь. Иван Палыч огляделся. Окон не было, только маленькая отдушина под потолком.

«В случае чего и бежать то некуда…» — нервно подумал доктор. И вдруг насторожился — а что делать, если не ту приведут? Просить другую? Как бы не заподозрили чего.

Прошло минут десять, показавшихся вечностью. Дверь снова щёлкнула, и вошла девушка. Совсем юная, лет семнадцать, с бледным лицом и тёмными кругами под глазами. Её русые волосы были заплетены в толстую косу, украшенную синими лентами, которые ярко выделялись на фоне её простого серого платья. Девушка остановилась у порога, опустив взгляд, и сжала руки, словно боялась.

— Вот, что заказывали. По оплате поговорим после-с! — кивнул прислужник и вышел.

Доктор, почувствовав укол в сердце, шагнул ближе, стараясь не напугать девушку.

— Устинья? — шепнул Иван Палович. — Устинья Провоторова?

Девушка явно не ожидала услышать свое настоящее имя, вздрогнула. И встала в оцепенении, лишь моргая большими глазами, глядя на доктора, ничего не понимая.

— Я не причиню тебе вреда. Меня зовут Иван Павлович Петров, я доктор из Зарного. Я пришел сюда, чтобы помочь тебе.

— Помочь? — одними губами прошептала девушка. — Ирод убьет нас! И меня, и вас!

— Ирод? — не понял доктор.

— Это главный. Который здесь всем заправляет. Мы его так называем.

— Не бойся, никто нас не тронет. Пошли. Твоя мать тебя ищет. Сказали, тебя в город сманили, в прислуги.

Девушка, услышав про мать, задрожала, её глаза наполнились слезами.

— Мама… — прошептала она. — Я… я не хотела. Они сказали, работа в городе, хорошая. А потом… сюда привезли. Я не знала… Меня держат тут. Я не по своей воле…

Доктор, стиснув кулаки, почувствовал, как ярость закипает в груди.

«Сволочи, — подумал он. — Девчонок в бордель тащат, под видом работы».

Он шагнул ближе, понизив голос.

— Устинья, я тебя вытащу. Но скажи, остальные девочки здесь?

— Остальных я никого не знаю, они старше меня. Они уже давно… этим занимаются… Я одна… — голос девушки вдруг задрожал и она расплакалась. — Помогите мне, пожалуйста! Помогите…

— Я помогу, только тише, не плачь! Нельзя, чтобы что-то заподозрили. Поняла?

Устинья послушно закивала головой, тут же вытерла слезы с щек.

Иван Палыч сжал руку Устиньи, осторожно подошёл к тяжёлой двери комнаты. Его сердце колотилось, но он заставил себя дышать ровно. Не паниковать. Паникой тут не поможешь.

Повернув ручку, он чуть приоткрыл дверь. Выглянул. Щель осветила тусклый свет коридорной лампы. Никого. Только далёкий смех и звон бокалов доносились откуда-то справа. Пахло табаком и дешёвыми духами, портьеры колыхались от сквозняка.

— Держись за мной, — шёпотом сказал доктор. — Идём тихо,