Прелюдия бури - Михаил Злобин

— Последнее, что я ждал от вас, экселенс, так это насмешек, — процедил северянин.

— Уж извините, но меня наша беседа действительно позабавила, — не пошёл я на попятную. — Но коли уж вас задевает моя прямота, то давайте перенесём это обсуждение на несколько дней. Если моя демонстрация никого из вас не переубедит, то уйдёте хоть сразу же. Без каких-либо претензий с моей стороны. Вы согласны?

Визитёр смерил меня долгим задумчивым взглядом, а потом всё же коротко кивнул:

— Да будет так, экселенс Маэстро! С нетерпением жду новолуния.

* * *

Отмеренный срок до назначенной встречи с северянами пролетел необычайно быстро. И его, разумеется, не хватило, чтобы победить Гнев Драгора. Чума продолжала свирепствовать на улицах, выкашивая горожан сотнями. Радовало лишь то, что смертность оставалась приблизительно на одном уровне, не демонстрируя скачкообразного роста. И это означало, что наша борьба с заразой идёт рутинно и относительно успешно.

Упоминания достоин только один случай. Он помог мне открыть способ, позволяющий выдернуть больного практически с того света. Однако ж, лечением я бы это не назвал. Скорее жертвоприношением.

После встречи с гильдейцами я всё-таки добрался до лазаретов. И там моё внимание привлёк рыдающий в голос плечистый мужчина с худощавым тельцем на руках. Он прибежал туда своим ходом и ползал на коленях перед каждым встречным, умоляя спасти его дочь. Отчаянный рёв и всхлипывания этого крепыша заставили моё сердце дрогнуть. Как отец, я понимал его горе. И потому решил попытаться помочь.

К сожалению, первичный осмотр заболевшей девочки оптимизма не вызвал. Ребёнку было не больше десяти вёсен, и он пребывал в состоянии тяжелейшего истощения. Вся бледная, покрытая пузырями карбункулов и липким по́том. Живот ввалился, каждое ребро отчетливо выступало под кожей. На теле проступили геморрагические пятна, а в уголке рта виднелась запёкшаяся кровь. Её организм уже потерял способность бороться, а потому даже температура начала снижаться.

Я тогда, помнится, подумал: «Без разницы, последствия ли это от надрывного кашля или кровавой рвоты. Шансов нет». Но даже не будь этих проявлений, то вряд ли бы картина сильно поменялась. Иного вердикта быть не могло — девочка не жилец. На её синюшно-багровом лице с запавшими лихорадочно блестящими глазами застыло страдальческое выражение. Покрытый коричневым налётом и испещрённый глубокими трещинами язык показывал, сколь далеко зашла болезнь. А уж какой гнилостный смрад источало её маленькое тельце…

В общем, я так и заявил крепышу, что его ребёнка уже не спасти. Но тот не стал слушать. Разревелся с новой силой и бросился целовать мне сапоги, умоляя хотя бы попробовать. А под конец и вовсе закричал: «Забери вместо неё мою жизнь, веил’ди Маэстро!» И тут в пору было посмеяться над суеверными представлениями местных жителей обо мне. Они что, взаправду меня каким-то могучим демоном считали? Однако, как ни удивительно, эти его слова натолкнули меня на кое-какую мысль.

«Поднимись», — сказал я незнакомцу. И тот послушно вскочил, утирая рукавом слёзы.

Осмотрев отца девочки чуть внимательней, я заметил, что у него помимо свежих шрамов от разорвавшихся бубонов присутствуют ещё и уплотнения под кожей. Аккурат на месте лимфоузлов. На один такой я и надавил. Отметил, что он прощупывается как нечто твёрдое, вроде ореха, но при этом абсолютно безболезненный. По крайней мере, мужчина даже не поморщился от моих манипуляций.

«Как давно переболел?» — осведомился я.

«Седмицы не прошло, как на ноги поднялся», — ответил он.

«Ничего не стану обещать и тешить тебя напрасной надеждой», — жестко объявил я горожанину.

«Всё что угодно, веил’ди! Я отдам всё! Продам всех кобыл, телеги и свои бочки в придачу! Соберу столько серебра, сколько потребуется! Только молю, спасите мою маленькую Касару…»

Мне оставалось лишь отрицательно покачать головой: «Боюсь, этого не хватит».

«Но как же… а, пускай! Я могу заложить ещё и дом! Тогда…»

«Нет, ты не понял. Деньгами здесь ничего не решить. Единственная ставка, которую ты можешь сделать — это твоя жизнь. Однако тебе не суждено будет узнать, сыграет ли она».

Незнакомец колебался недолго. Стоило ему обернуться к стремительно угасающему ребёнку, как он принял решение. Его густые брови сошлись на переносице, а чёрные глаза сверкнули решимостью:

«Хорошо! Я готов рискнуть!» — отважился горожанин.

И вот так я проверил одну свою теорию, которую давно обкатывал в мозгу. Что я знал о чуме? Самое основное — её возбудитель гибнет при температуре свыше пятидесяти градусов по Цельсию. Но поддерживать её нужно гораздо дольше, чем выдержит человеческое тело. Особенно если оно истощено болезнью.

Но что если в качестве «нагревателя» использовать другой организм? Более крепкий и уже переборовший чуму. Конечно, это гарантированно убьёт любого. Но зато появляется призрачный шанс спасти жизнь тому, кого Гнев Драгора иссушает прямо сейчас.

Для осуществления моей задумки пришлось провести небольшую хирургическую операцию. Усыпив отца девочки «Морфеем», я сделал длинный разрез вдоль его предплечья и извлёк из объятий красной плоти толстую и жирную вену. Её я прирастил к сгибу левого локтя юной Касары. И то же самое повторил с правой рукой. Теперь у меня были два человеческих тела с объединёнными кровеносными системами.

Далее мы с Ислой принялись перегонять кровь девочки отцу, параллельно отслеживая реакции внутренних органов. Затем наступила стадия локального нагрева. Чтобы снизить нагрузку на мозг и сердце, я избирательно повышал температуру крови, протекающей через определённые зоны. Сначала только через печень, а потом и через крупные мышцы. Часть энергии я затратил на укрепление тканей и клеточных мембран в областях прогона «горячей» крови, дабы сделать их более устойчивыми к нагреву.

Чтобы отец Касары сразу не умер от теплового шока и интоксикации, я значительно разогнал его метаболизм. Мера эта, разумеется, кратковременная. Поскольку из-за неё почки, усиленно фильтрующие чумные токсины, буквально разлагались на глазах. Уже на данном этапе незнакомец, чьего имени я даже не удосужился спросить, был обречён. Последствия для его организма наступали стремительные, тяжёлые и необратимые.

Управляя сокращениями чужого сердца, я контролировал скорость перегонки крови. Чуть позже пережал множество крупных сосудов в теле отца девочки, дабы направлять поток исключительно по заданному контуру. А Исла пока занималась поддержанием жизни в исхудавшем детском тельце.

Короче говоря, то, что я творил, даже трудно было назвать магией или врачеванием. Варварская биоинженерия? Да, это уже гораздо ближе. Я просто использовал чужой организм в качестве живого одноразового фильтра. Только и всего.

И втройне удивительно, что это сработало. В первые же часы после проведённых процедур у девочки выровнялось дыхание. Оно