Изъ Москвы с любовью (том 2) - Сергей Анатольевич Кусков

class="p1">— Да, — кивнула сестрёнка. — Оль, ты бы видела их глаза! Не только того мелкого, которого Саша допрашивал, а всех их. Это… Неправильно. Я сама будущая мама, у меня тоже будут дети, и… Нет, не правильно, — повторилась сестрёнка, не найдя эпитета. — На его месте я б не задумывалась и шандарахнула суку чем-то горячим. Вот только я — кулаки, думать — не про меня. У Саши на это фантазия получше работает. Потому мне самой интересно, что он придумал.

— Быстро сдаёшься, — усмехнулась Ольга и повернулась, бросая на сестру искромётный взгляд. Поддевала её так. — А как же сама, без костылей?

— Оль, давай на чистоту? — нахмурила Маша лобик. — Ты — наследница, и обязана быть умной. И хитрой. Интриганкой. И ты справляешься. Женя — страхующая. У неё мозги куриные, я, в отличие от Саши, ей это вслух в лицо не скажу, но на самом деле тоже так считаю. Но даже ей смогли привить базовые знания и навыки, способность мыслить государственно. Да, я б не стала её ставить первой, лучше уж тебя, но ни дай бог что с тобой — она хотя бы не безнадёжна. А теперь посмотри на меня. — Окинула себя ладонями. — Дублирующей быть не обязательно, выпендриваться не перед кем… А чего б мне не пожить, как хочу? А чего я хочу?

— И чего ты хочешь? — приняла игру и заулыбалась Оля.

— Я люблю подраться, — хвастливо продолжила Машка. — Мне нравятся военные сборы, нравятся кроссы в полной выкладке и занятия в Кубинке. Мне нет ничего интереснее, чем начистить тыкву какой-нибудь зарвавшейся овце, даже если я под личиной и инкогнито. Саша умный, может даже умней меня — но ему так и положено. У него, в отличие от некоторых, только одно оружие — голова. И так, как я полностью ему доверяю, он же моя половинка, то это не костыли, а стратегия. Наша общая. Он думает — я делаю. Понимаешь, Оль? Это не зависимость от мальчика, которая считается позорной для сильных барышень. Вместе мы добьёмся, больше, чем по отдельности. И мне не стыдно это признавать.

О как! Даже я от этого монолога прифигел. Ибо ничего такого с Машкой не обсуждали, и, если честно, я считал, что оригинальный Саша под сестрой ходил, что тот Мишка Долгорукий под пятой Даши на вечере в клубе. Она рулила им. Хотя… А кто в нашем тандеме рулит сейчас, если без обиняков? Я ПРЕДЛОЖИЛ поехать и всё остальное по списку. Она поддержала. И рука её была на пульсе всё это время, и происшествие с дембелями в поезде показало, кто папа. Да-да, кто суетной, делает, ездит, скачет, выдвигает идеи, а кто… Одобряет высоким кивком головы, обеспечивая идеям и их генератору безопасность. Пусть я считаю в нашей паре себя главным, с её колокольни всё выглядит чуть иначе. И… Мне ни в коем случае нельзя сестрёнку в этом разубеждать! И вообще никого разубеждать нельзя — это проект МАШИ. Я просто шило в заднице, которое она слушает и чьи решения одобряет.

От этих мыслей повеселел, и слова Ольги никак в душе не отразились — не заметил даже издевки.

— Пока он ещё ничего не придумал, — хмыкнула Ольга, пронзая меня весёлым взглядом. — Пока только говорит о необходимости вмешаться, и на этом всё.

— Придумал, как нет? — удивлённо выкатила глаза Маша. — Просто тебе пока не рассказал.

— А тебе? — сузились глаза старшей сестрёнки.

— И мне нет, но я не спрашивала, — покачала мелкая головой. Уверенности в ней было больше, чем в стамиллионнтонном астероиде, летящем сквозь бездну космоса. — Всё равно потом расскажет — успею.

— Саш, может, тогда начнёшь? — Маша сбила немного Олю с ироничного настроя. Ну ладно, конечно, раз просят.

— Оль, проблема в масштабировании, — подался я вперёд. — Да, одиночную главу приюта за жабры схватить легко. Но надо не её хватать, а сделать посыл для остальных глав приютов: «Вы следующие!» А это значит… Что мы должны придать делу огласку. Не просто огласку, а что-то термоядерное, как внутренности солнца. И у меня даже на половину знакомый журналист на примете есть, кто может с этим справиться.

— На половину это как? — улыбнулась Ольга.

— Она меня знает визуально, как я выгляжу издали, но не знает внутри. Я же наоборот, знаю всю её подноготную, внутри, но ни разу не видел визуально вблизи. То есть у нас паритет — и она и я знаем друг друга наполовину.

— Ты про Тулину что ли? — раскрыла рот в изумлении Маша.

— Про эту дрянь из «Собрания»? — не поверила и Оля.

— Ага. — Я довольно кивнул. — Если она профессионал именно в раздувании скандалов и надувании слонов из мух, то кто справится лучше?

— Смело, — не могла не оценить Ольга. — Думаешь, потянешь? Сможешь её завербовать?

— Завербовать? — я картинно округлил глаза. — Оль, помилуй, проституток не вербуют! Их покупают. А она — эталонный образец проститутки. Проститутки пера, конечно же, какой жизнью живёт её передок вот вообще не интересно. И да, купить её смогу. Потому, что понимаю, чем живут такие люди, и МОГУ это ей дать.

— И чем же они живут? — захлопала глазами Маша.

— Сенсацией! — искромётно заявил я. — Мощной, сметающей всё на пути информационной волной. Как сёрферы на своей доске на гребне, так и они, журналисты подобного жанра на гребне волны скандала. И что бы она там про нашу семью ни калякала, я готов ей оный гребень предоставить. Кстати, это не относится к редакции газеты — этих надо выпиливать, без вариантов. Это они работают на Милославских; Тулина же просто ублажает заплатившего ей клиента.

— А-абалдеть! — Оля произнесла много непечатных, но восторженных слов, и жаль, что про себя. Я б её словарный запас послушал. — Ну, хорошо, ты привлечёшь к делу проституток. И… Всё?

— В общем, да, — беззаботно пожал я плечами. — Это и есть мой план. Обвиняем Глебову в коррупции и взяточничестве. Делаем репортаж. Раздуваем из мухи слона. А после ставим на вид в министерство… В смысле, в Духовный приказ, что отныне надо бороться с такими вещами, пусть как минимум уменьшат суммы отката, а социалка пусть банит… В смысле заворачивает не только лишь всех, а только алкоголиков и асоциальных. Поставим им план — раздать в хорошие руки столько-то процентов приютских. И пусть бегают и суетятся — они за это жалование получают, это и есть их работа. И пусть только попробуют филонить!

Хлоп-хлоп-хлоп! Это Ольга степенно захлопала в ладоши. Потом тяжело вздохнула и прошлась на своё место. Села, откинулась в кресле.