Изъ Москвы с любовью (том 2) - Сергей Анатольевич Кусков

в Машкиной комнате в шкафу в первом ряду. Причём на испанском, в оригинале. Дон Мигель успел выпустить своё главное произведение до звиздеца, начавшегося после кометы. Но, наверное, благодаря комете и тому, что старый мир рухнул, эта книга, которая по сути пародия на современный Сервантесу мир, стала вдвойне пародией на старый мир мужчин в принципе, и у нас она была как бы не более популярна, чем в реальности Альтер-эго.

— Да, — кивнул я. — У меня такое ощущение, что я, как этот умалишённый рыцарь, выхожу сражаться с ветряными мельницами. Одиночную стерву победить можно, но вот если бодаться с системой — получишь крылом мельницы по хлебалоприёмнику и опозоришься на всю страну. Мама умная, она может в принципе не захотеть ввязываться в этот мой крестовый поход.

— Ты что-нибудь придумаешь. Женя верно сказала, я — наши с тобой кулаки, должна быть сильной. Ты — мозги. И раз я справляюсь — то и тебе должно быть по плечу.

До вокзала добирались пешком, ибо времени было хоть отбавляй, а расстояния тут короткие — сверились с картой города, купленной в киоске возле билетных касс внутри музея, там около часа спокойным шагом. По пути куда-то зашли, что-то съели. А я всё так и витал в облаках. Машка поначалу пыталась тормошить, но после отстала, общаясь исключительно с Аллой о женских приблудах, тряпках и косметике.

За мостом, на той стороне Оки, на большом перекрёстке, почти возле площади Московского вокзала, играли две девочки — одна на гитаре, другая на небольшом барабане. Маша, обернувшись и увидев мои глаза, сориентировалась первой:

— Саша, нет! Не сейчас!

— Ну Ма-аш? — скривился я. — А когда? Мы ж уезжаем?

— Вот именно, мы уезжаем.

— Машуль, душа горит…

— Если душа горит — лучше отпусти, — включив взрослую, многозначительно произнесла Алла. Так целительница старается общаться с нами на нашем уровне, играя ровесницу, но иногда бывает нужно и вспомнить, что она ровно в два раза старше.

— Хорошо, — согласилась сестрёнка и тяжко вздожнула.

Девочки ломались, но деньги с меня, как некоторые, за выступление не взяли — просто так дали гитару и встали рядом.

— Песня идущего домой, — произнёс я… И заиграл.

Как играл, как пел — не помню, ибо это было не важно. Слова сами лились из меня, эмоции крутили, не давали вздохнуть. Я играл и рвал душу струнами, и пока играл — понимал, что да, это крестовый поход. Именно. Но как тот средневековый король или герцог, давший обет, пойти в него обязан.

…В это трудно поверить,

Я вернулся домой.

Ты открыла мне двери,

Снег вошел вслед за мной.

И вдруг снег растаял,

Увидел тебя.

На пороге остались

Только капли дождя.

Нас уносит река

Плавных вёсел волнами,

Словно кто-то открыл

Все небесные краны.

Мы стоим на краю,

На краю водопада.

С неба льётся вода,

Значит, небу так надо…

Значит небу так надо. Всё, решено — прочь сомнения! Я справлюсь! Иначе на кой ляд я тут нужен? Мог попасть в тело боярича какого, и даже мещанина? Почему нет? Но я — сын царицы. Царицы, мать его за ногу! А кому многое даётся… А значит надо этот аванс судьбе отрабатывать.

Я еду домой. Завтра меня встретят родные. Женя, Оля, мама — как бы они ни относились ко мне насторожено, я точно знаю, меня любят. А им, тысячам таких, как Шустрый и Ксюша, ничего не светит. Некуда идти, никто их нигде не ждёт. Я не смогу спасти всех, но надо дать шанс хоть кому-то. В этом и будет моя попаданческая миссия… Во всяком случае, пока.

— Класс!.. Братишка, ты молодец! Замечательная песня! — Машка аж расплакалась. Жёстко я так, местами аж ревел, как сильно накрыло — и сам не заметил.

— Эмоционально! — выдала вердикт одна из девочек-музыканток, хозяйка гитары. — Мальчик, а можно мы будем тоже её исполнять? Подаришь её нам?

— Конечно. Берите. — Как я могу отказать подарить то, что мне не принадлежит? — Только с условием, что перед исполнением будете говорить, кто автор. Гонорары не требую, — я усмехнулся, — но упоминание автора и вас не затруднит, и перед госпожой судьбой как бы всё честно будет выглядеть.

— Да без проблем! Конечно, будем говорить, нам не сложно, — заулыбались музыкантки.

— И как зовут автора этого прекрасного шедевра? — подключилась к разговору вторая, барабанщица, пронзая меня игривым взглядом. Впрочем, это просто флирт — мы уезжаем, рядом две моих сестры, включая старшую, о продолжении знакомства не могло быть и речи.

— Говорите всем, Слава Бутусов, — искромётно заулыбался я.

— Класс! Слава, а можешь продиктовать текст? — засияла первая. — Я запишу слова. А то не все запомнила.

Продиктовал. Слова были записаны в блокнот. Который я взял после этого и над строчками надписал аккорды. Песенка-то простая, играется легко.

— Это ритм. А на соло вот так. — Разлиновал часть листа и расписал, как играть пострунно. — Ладно, там не сложно, а чего не указал — сами додумаете. Вы лабухи ли поссать выбежали?

— Конечно. Спасибо, Славик! — Девчонки даже обниматься полезли. Под косые взгляды Машки и равнодушные с нотками веселья Аллы.

— Пока, Славик! Приезжай к нам ещё!.. — махали они нам вслед. Я ж сказал им, когда торговался, что мы из Твери и сейчас уезжаем, дескать, дайте на дорожку одну песню сыграть.

— Если будет возможность — обязательно, девочки! — помахал им на прощание в ответ.

— Слава… — потянула Машка, задумчиво глядя вдаль. — А я — Марья. — Повернулась ко мне и протянула руку. — Братик, давай знакомиться?

Алла не выдержала и захохотала, и только тут сестрёнку отпустило, и она тоже вначале улыбнулась, а после засмеялась, поддерживая компанию:

— Блин, девчонкам расскажу — оборжутся!..

— Только за полчаса до прибытия поезда! Данных по местам нет! — ответили нам в кассе. Зря простояли очередь.

— Что за система? Нельзя наладить, чтобы с предыдущей станции передавали данные, когда поезд отошёл? — возмущалась Машка, когда мы отходили от кассы в расстроенных чувствах.

— Наверное, там что-то есть, — произнесла Алла. — Вопрос, как это работает? — Как-то они сообщают наличие мест?

За полчаса до прибытия поезда данных по местам ещё не было. А после мы, глядя на очередь в кассу (блин, такой большой город, а на вокзале в это время суток осталась работать всего ОДНА касса!) поняли, что простоим, прождём и на поезд не сядем. Не успеем просто! Ибо в кассе люди злые, и пропускать троих мещан из Торжка не станут.

— Девчонки, ну его нафиг, пошли сразу туда?

— Куда, в гостиницу? — не поняла Алла.