Изъ Москвы с любовью (том 2) - Сергей Анатольевич Кусков

и не катить на неё бочку. Но если нет… Сделаю всё, что смогу, чтобы закатать конкретно её в асфальт, и поднять проблему на государственный уровень. Кто кроме меня?

— Похвальное желание, — тяжко вздохнула Алла, обдумывая, как на такое реагировать, но ничего не придумала. И дальше мы пошли в тишине.

А вот и приёмная.

Галочка снова выбежала из-за стола, что-то защебетала.

— У себя? — коротко бросил я — я так и шёл впереди, пёр как танк, напролом.

— Д-да, — растерялась девчонка. Видимо, кровь взяла, наконец, своё и у меня получилось командовать одним взглядом и жестом бровей.

— Мы к ней.

Возражения мною в принципе не принималась, и секретарша от ментального напора втянула голову в плечи. Лишь проблеяла казенное:

— С-сейчас… Доложу…

Я распахнул в дверь и вошёл спустя несколько мгновений после того, как вошла она — явно доложить не успела.

— Так-так! — Директор аж привстала на своём месте, удивлённо сверкая глазами. — Господа, я вас внимательно слушаю? Иди, — это секретарше. Которая облегчённо кивнула и удалилась, закрыв за собой дверь.

Мы прошли и сели на места, на которых сидели несколько часов назад. Я начал первый, кавалерийским наскоком, шашкой:

— Мы удочеряем Братиславскую!

— Рада за вас, — напряжённо кивнула директриса, тоже присаживаясь. — Как только оформите все бумаги и разрешения — приезжайте, и мы…

— Она может не дожить! — отрезал я. — Это надо сделать быстро.

В глазах собеседницы появился хищный победный блеск.

— Соглашусь. Надо спешить. Но, так или иначе, вам нужно собрать документы. Медкомиссия основного опекуна, включая нарколога и психиатра, заключение социальной опеки по месту жительства, справки о доходах совершеннолетних членов семьи, справка из паспортного о составе семьи…

Она перечисляла перечень необходимых документов дальше, и список был дай боже. Я даже не знал, что это так сложно.

— … А после — рассмотрение. Но с этим я могу помочь. Если рассмотрение будет проходить здесь, по месту нахождения приюта, смогу организовать комиссию быстро.

— Цена вопроса?

Она начертила что-то на бумажном листе перед собой, сложила лист вдвое и протянула его через стол… Нет, не мне — Алле. Я — несовершеннолетний.

Алла взглянула на содержание и только после придвинула мне. Там размашистым почерком стояло число «50 000».

— А не сильно ли круто? — усмехнулся я.

— Ну, если вы из Торжка… — Директриса картинно нахмурилась. Надо же, запомнила наш родной по документам город, ибо в шпаргалки не заглядывала. — … Торжок — город маленький, все друг друга знают, и там это, скорее всего, будет дешевле. Может даже значительно дешевле…

Пауза. Замолчала, предлагая задавать вопросы нам.

— Насколько? — Я решил подыграть — надо косить под малолетнего дурачка, коим по сути выгляжу. — Просто мы не сталкивались и не знаем расценков.

— Может быть раз в пять, — «снизошла» до ответа она и пронзила нас взглядом. — Но не думаю, что меньше этой цифры. Однако помяните моё слово, волындаться ваша опека будет до последнего, выжимать все соки. На моей памяти ещё ни одна комиссия не рассматривала вопросы удочерения меньше, чем три месяца. А столько у девочки может не быть.

— Почему так долго?

Директриса пожала плечами.

— Перестраховываются. Вдруг что. Имеют право проверять до полугода. И при любом намёке на то, что что-то не так, возвращать документы с отказом, и для вас после этого всё по новой — справки, врачи… Я же понимаю ситуацию и смогу убедить местную комиссию не уподобляться большинству.

— Это уже входит в указанную цифру, или потом нам отдельно сюрприз будет? — уточнил я, до конца играя роль.

— Разумеется, входит! — А сейчас директриса аж оскорбилась.

— У нас нет таких денег, — покачала Алла головой, наконец, подключаясь к разговору.

— Сочувствую. — Картинный вздох, но только «на камеру» — сучка оставалась предельно равнодушной к нашим треволнениям.

— Клара Владимировна, мы понимаем, что нам придётся проходить семь кругов ада, потому пришли за помощью и поддержкой, — включил сценарий канюченья я — иначе не поверят. После кавалерийского наскока молодые и зелёные всегда канючат. — У нас нет таких денег; что-то собрать сможем, но не столько. А если будем ждать — Ксюша может умереть. Помогите решить вопрос и спасти человека? Это всё же живое существо, и боженька завещал нам человеколюбие.

— Вы переоцениваете моё влияние, юноша. — Боже, каким презрением я был удостоен. Она перевела взгляд на Аллу, как условно старшую. Дескать, подруга, чего за своим шкетом не следишь, отмалчиваешься? — Я не всемогуща. Есть правила…

— Есть умирающий человек! — с жаром воскликнул я. — Которого можно спасти! И мы можем это сделать — Алла найдёт девочке целителя. У себя в клинике, в Торжке и Твери. Но надо спешить. Вы же можете сделать так, чтобы ребёнок не умер, разве этого мало?

Собеседница посмотрела на меня, как на убогого. Снова на Аллу.

— Алла Борисовна, вы должны понимать. Ребёнок — полноценный. Руки-ноги — всё на месте. Ни ДЦП, ни генетических заболеваний. В развитии не отстаёт.

Это она так цену набивает? Дескать, написанная на листе цифра адекватная, раз ребёнок не ДЦП-шник и не даун?

— А если б что-то из этого было не так, итоговая цифра была бы меньше? — отыгрывал я роль наивного, но наглого ребёнка.

— Разумеется! — снова фыркнула директриса.

Вот, как у них, получается, поставлено? Нет денег на полноценное чадо — бери с дисконтом, но не совсем комплект или физически, или умственно. Лихо!

— К сожалению, Саша прав. У нас нет такой суммы, — взяла слово Алла, и тон её был как у кроткой овечки. — У нас, если честно, никакой нет. Но раз в пять меньшую я ещё, наверное, попробую собрать…

Хозяйка кабинета покачала головой.

— К сожалению, Алла Борисовна, меня никто не станет слушать. Повторюсь, я не всемогуща.

— Да ты!.. — Я не выдержал, вскочил и навис над директрисой. — Слушай, ты! Глебова Клара Владимировна, личная дворянка, тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения! Ты вообще понимаешь, что сейчас убиваешь человека? Просто убиваешь? Она не выдержит столько, у неё максимум месяц в запасе! Ты ведь воевала там, на своей границе, да? Стреляла во врагов? Всяких контрабандистов и прочих нарушителей? И сейчас ты снова жмёшь на спуск, только убиваешь девочку, причём СВОЮ. Просто ответь, ты сможешь спокойно потом спать?

— Александр Борисович Пугачёв! — рявкнула вдруг эта прелесть, нисколько моими эмоциями не впечатлившись. — Сядьте и не позорьте свою сестру!

Я присел, взял себя в руки. На самом деле я специально спустил вожжи — сам по себе в душе как раз спокоен и был, и сейчас просто отыграл назад.

— Александр, мне импонирует, что ваши мамы перед вашей