Злая. Сказка о ведьме Запада - Грегори Магуайр

– Тебе религия предписывает всегда оставаться в сухости, Эльфи? – спросил Бок.

– Я уже говорила тебе, что не понимаю религию как таковую, хотя начинаю постигать, что такое приверженность идее. В любом случае человек, которому в самом деле что-то строго предписывает религия, мне видится её пленником – а значит, заслуживает оказаться взаперти.

– Отсюда, – вклинился Кроуп, – и твоя нелюбовь к воде. Вдруг это окажется святая вода, и всё! Непроизвольное крещение – и прощай, свобода вольного агностика.

– Я думала, ты слишком поглощён собственной персоной, чтобы заметить мою духовную патологию, – фыркнула Эльфаба. – Ну, мальчики, что у нас сегодня?

Каждый раз Бок думал: вот бы здесь была Галинда! В эти недели между ними сложилась такая непринуждённая дружеская атмосфера – образец естественности и даже некоторого остроумия. Вопреки условностям они отказались от общепринятых вежливых обращений. Они быстро отбросили формальности и вскоре уже перебивали друг друга, смеялись и чувствовали себя смелыми и значимыми из-за секретности своей миссии. Кроупа и Тиббета не особенно волновали Животные и ущемление их прав. Оба были уроженцами Изумрудного города: один – сын сборщика налогов, второй – советника службы безопасности Дворца. Однако страстная увлечённость Эльфабы оказалась притягательной и остальных. Бок тоже проникался идеей всё больше. Порой он представлял себе, как Галинда сидит вместе с ними за столиком: отбрасывает свою аристократическую сдержанность и говорит с ними совсем запросто, и глаза её горят чувством сопричастности к тайной и важной цели.

– Я думала, что всё знаю о том, как выглядит истинная страсть, – сказала Эльфаба в один удивительно ясный день. – Отец мой, как вы помните, проповедник-унионист, и с таким детством, как у меня, нетрудно прийти к выводу, что основа всякой мысли и убеждения – теологическая. Но, ребята! На этой неделе доктор Дилламонд сделал какое-то научное открытие. Я не уверена, в чём именно оно заключалось, но это было как-то связано с манипулированием парой линз, сквозь которые он разглядывал кусочки органической ткани, уложенные на прозрачное стекло и подсвеченные свечами. Доктор начал диктовать мне, но от волнения принялся излагать своё открытие в песне. То, что наблюдал, он сразу превращал в арии! Целые речитативы о строении, о цвете, о первичных формах органической жизни. Голос у него ужасный, скрипучий и надтреснутый, как наждак, – ну, сами понимаете, он же Козёл. Но как он пел! Тремоло для вводных данных, вибрато для интерпретаций, а на этапе выводов – сплошное торжествующее состенуто: длинные напевные гласные, настоящий гимн открытия! Я боялась, что нас кто-нибудь услышит, но всё равно пела вместе с ним, повторяла за ним его заметки, точно студентка консерватории.

Добрый доктор, воодушевлённый своими открытиями, требовал, чтобы их поиски стали более целенаправленными. Он не хотел предавать огласке свой научный прорыв, пока не придумает, как представить эту концепцию в наилучшем политическом свете. К концу лета их работа полностью превратилась в поиск лурлинистских и ранних унионистских трактатов о том, как были созданы и как разделились говорящие Животные и животные обычные.

– Идея не в том, чтобы попытаться найти у унионистских монахов или языческих жрецов и жриц какую-то научную теорию, – объяснила Эльфаба. – Однако доктор Дилламонд хочет выяснить, как мыслили об этом вопросе наши предки. Если мы узнаем, как случившееся объясняли себе те старые хитрецы в незапамятные времена, нам будет проще оспорить право Волшебника навязывать обществу несправедливые законы.

Это было интересное упражнение.

– В той или иной форме все мы слышали мифы о сотворении мира, предшествующие «Озиаде», – сказал Тиббет, театральным жестом откинув светлую чёлку. – Самый связный из них повествует о путешествии нашей дорогой легендарной Королевы Фей Лурлины. Лететь по воздуху ей надоело, она остановилась и призвала из песков пустыни источник воды, скрытый глубоко под сухими дюнами, под землёй. Вода забила фонтаном, да так изобильно, что вокруг вместо пустыни почти мгновенно возникла Страна Оз во всём её буйном разнообразии. Лурлина напилась до беспамятства и отправилась отдыхать на вершину горы Рансибл. Проснувшись, она обильно справила нужду, и так появилась река Гилликин, которая омывает просторы Великого Гилликинского леса, огибает Диккус с востока и, наконец, впадает в Тихое озеро. Животные были террибионтами и, таким образом, существами низшего порядка, нежели Лурлина и её свита. Не смотрите на меня так, я знаю, что это слово значит, – я специально поискал. Оно означает «живущий на земле». Животные возникли из комьев земли, которые исторгла на свет буйная растительность. Когда Лурлина облегчилась, животные решили, что бушующий поток – это великое наводнение, посланное, чтобы утопить их свежесозданный мир, и пришли в отчаяние. В панике они бросились в поток и попытались переплыть его. Те, кто испугался и повернул назад, остались обычными животными: их используют как рабочий скот, убивают ради мяса, охотятся на них ради забавы, продают, покупают или восхищаются их невинностью. А вот тем, кто продолжил плыть и добрался до дальнего берега, были дарованы сознание и речь.

– Ну и дар – способность воображать собственную смерть, – пробормотал Кроуп.

– Так и появились Животные. История с незапамятных времён разделяет животных и Животных.

– Крещение мочой, – задумчиво подытожила Эльфаба. – Это такой изощрённый способ одновременно объяснить дар Животных и унизить их?

– А что насчёт животных, которые утонули? – спросил Бок. – Они, выходит, неудачники из неудачников?

– Или мученики.

– Или призраки, которые теперь живут под землей и перекрывают водные источники – отсюда и засуха в Манникине

Все рассмеялись и заказали ещё чаю.

– Я отыскал более поздние писания с унионистским уклоном, – сказал Бок. – Они излагают историю, корни которой, я полагаю, лежат в той же языческой легенде, только её немного подчистили для красоты. По их версии, потоп, случившийся после сотворения мира, но до появления человечества, был не мощным мочеиспусканием Лурлины, а морем слёз Безымянного Бога во время его единственного визита в Оз. Безымянный Бог предвидел печаль, что постигнет эту страну во веки веков, и зарыдал от боли. Всю Страну Оз затопило солёными волнами в милю глубиной. Животные держались на плаву, цепляясь за коряги и вырванные с корнем деревья. Те, кто наглотался слёз Безымянного Бога, прониклись глубоким состраданием к сородичам и начали строить плоты из обломков дерева. Они спасли себе подобных из милосердия и благодаря своей доброте стали новым, разумным родом живых существ: Животными.

– Ещё один вид крещения, – отметил Тиббет. – Путём принятия внутрь. Ну, мне нравится.

– А у культа наслаждения какая версия? – спросил Кроуп. – Может ли ведьма или чародей взять обычное животное и заклинанием превратить его в Животное?

– Вот в этом пытаюсь разобраться уже я, – ответила Эльфаба. – В основном культисты, последователи культа наслаждения, утверждают: если однажды что-то удалось сделать Лурлине или Безымянному Богу, значит, это можно