Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

- Варган, - сказал Чернововк встревоженно. — Какой у тебя вид на самом деле?

Савка тихонько завизжал.

Филипп закрыл глаза... Его голова стремительно удлинилась, покрылась мехом незаметным глазом превращением. Остальные тела остались человеческими, но голова стала волчьей.

– Рр-аар-рг, – прорычал песиголовец с заметным усилием.

— Понятно... Горло тоже превращаются, — сказал Северин.

Филиппова голова мотнулась несколько раз и повернулась к человеческому виду. Произошло это гораздо медленнее.

— Новый облик становится естественным... А человеческая голова чувствуется чужой, — Олефир вытер мех с лица. — Все хуже, все больше тяготею к волку... Поэтому и убежал в безлюдные просторы.

– Это можно исправить?

– Нет, брат. Сопротивляюсь, как могу, но мое время вскоре пробьет. Павлин здесь со мной не просто так.

Савка указал на покрытого кроличьими внутренностями серебряного ножа.

- Изготовка, - сказал он серьезно.

— На каждое полнолуние скручивает меня в скале или деревья на десяток узлов, потому что у меня нет сил противиться, — Филипп взглянул на руки — будто убедиться, что это до сих пор человеческие конечности. — Багряная беспамятная пропасть... Прихожу в себя только на рассвете. Каждое полнолуние — как предсказатель смерти.

– Даже не знал, что такое возможно, – Северин потер половинчатого пальца. — Мне очень жаль, брат.

— Такова уж моя тропа.

— Помню, когда мой отец опрокинулся на волка... Только по багровым глазам я понял, что он потерян.

— Так происходит с каждым проигрывающим Зверю характерником, — кивнул Филипп. — Однако я — урод среди оборотней. Ибо мой учитель сжалился и не убил меня, когда должен.

Сколько горечи было в его словах!

— Теперь, когда между нами не осталось недосказанного... Скажи, Северин, зачем ты искал меня?

Взгляды Чернововки и Олефира встретились.

– Мне нужна вся наша ватага, – ответил Северин.

- Ради чего?

- Отомстить за Орден! Но прежде мы завершим войну.

Савка принялся уминать жареное мясо, дуя на обожженные пальцы.

– Благородная цель, – сказал Филипп невозмутимо. – И как же мы завершим войну?

Северин усмехнулся.

- Убьем Бессмертного Темуджина.

Глава 2

 Когда придет тьма, а путь впереди расколется пропастью – знай, что Бог испытывает веру твою. Если братья-паломники малодушно отвернутся и уйдут — знай, что рядом остались верные. Когда долгое путешествие сбьет ноги в кровь и заберет последние силы — знай, что ты в шаге от цели.

Рихард Шварц был мудрым человеком и умел не только цитировать Священное Писание, но и говорить как пророк. Отто знал, что вершин дедового красноречия ему не достичь, потому что с некоторыми талантами можно только родиться.

«Когда придет тьма...» Пальцы коснулись ружья, освящённого лично Папой Римским — подарок внуку Рихарду в шестнадцатый день рождения, шедевр оружейников Ферлаха, точный и надежный, украшенный виртуозными инкрустациями, изображавшими сцены из Книги. Штуцер стоил как небольшой домик в Зальцбурге. Отто долго выдумывал достойное имя для своего оружия, но никак не мог определиться, потому что каждый выбор менялся после очередного знакомства с симпатичной девушкой.

Несколько лет спустя его младший брат Гофрид тоже получил похожее ружье, однако владел им недолго. Дед сломал ее после побега Гофрида. В прощальном письме болван отказывался от пути охотника и оправдывался чепухами о жизни, завещанной Богом — в любви и согласии. Покрасневший от ярости Рихард смял письмо, швырнул к камину, вырвал ленту с именем Готтфрида из гобелена родословной и принялся крушить мебель под аккомпанемент грубой брани. Оказалось, что старый Шварц умел не только цитировать Книгу Книг, но и злословить, как портовый грузчик.

– Чем ты думал? – Рихард вернулся к Отго. — Отдать в жертву младшего брата! Снова на какую-нибудь юбку загляделся? О новых похождениях думал?

Никогда Отто не испытывал такого стыда.

– Как ты мог отпустить его самого против проклятой Беатрис? Разве не знал, какая это опытная ведьма? Гофрид — толковый бевзь! Ты должен сопровождать его всюду по меньшей мере в течение года!

Он был старшим братом и он провинился. Не досмотрел, не проверил...

– Как ты мог поверить ему? Малыш никогда не умел врать, за малейшую неправду уши полыхают так, что слепой увидит! – Рихард не знал пощады. - Это твоя вина, Оттфрид, это письмо - на твоей совести!

Готтфрид, юный наивный Готтфрид... Убежал с ведьмой, привороженный злыми чарами, бог знает куда — такого позора не случалось в славном роде Шварцев. И все из-за Отто!

Рихард в сердцах сломал ружье, которое сделало едва сотни две выстрелов, и вместе с ним словно сломал что-то в себе. Слег с больным сердцем, чах на глазах: последней просьбой было освободить младшего внука из плена.

- Я не уберег твоих родителей... Ты не уберег брата... Но спаси его душу, Оттфрид, - прохрипел Рихард перед смертью. - Прошу...

Отто поклялся. Дед услышал присягу, благословил его и скончался в мире. После похорон Отто отправился на поиски.

Он выследил брата в пригороде Толедо, на последнем этаже задрипанного клоповника. Прошептал молитву, перекрестился, ворвался в тайник. Отто сомневался, станет ли ему сил исполнить клятву, но когда увидел в постели их сплетенные, разгоряченные в грехе тела, сомнения исчезли. Его лицо искривило праведным отвращением, грудь расперла священным гневом, и трепещущие руки обрели твердость.

— Отто, послушай, — испугалась оболочка, которая была его младшим братом.

Бедный Готтфрид. Забыл Бога. Оскорбил семью. Предал назначение. Чары завладели им навсегда.

Будь свободен, брат! Пусть Он смилуется над твоей заблудшей душой...

Черноволосая суккуба уставилась на Готтфриду простреленную грудь, коснулась раны пальцами, словно хотела убедиться в подлинности, отшатнулась, захлопотала что-то дьявольским языком. Умолкла после второго выстрела.

Вид ее неподвижного тела принес Шварцу сладость мести и охотничье утешение. Жаль, что ведьма умерла слишком быстро... Но он сдержал слово, и теперь на небесах, среди ангелов, Рихард Шварц улыбается ему.

Принесенная деду клятва растекалась кровавой лужей. За стенками перекликались напуганные выстрелами соседи.

- Прощай, брат.

Охотник перекрестился и почувствовал Его ладонь на плече. Amen.

Эта охота сменила Отто Шварца. Он решил, что дарить имя ружья — кощунство, и больше не тратил времени на девушек. Благодаря фанатичной преданности делу Шварц снискал громкую славу безжалостного и искусного истребителя темных сил. "Библия, аскеза, охота" - такое название имела статья об Отто в крупнейшей газете Австрийской империи. Он получал десятки