Обратный отсчет - Токацин

…За Гедимином приехали через полтора часа, когда грохот на юге утих. Машину Альфонсо дальше станционного блокпоста не пустили, и он выглядывал из кабины, нервно моргая и оглядываясь налево.

— В Ла Крусе веселье уже закончилось? Ну, может, «чёрные» и к нам успеют. А то нам, сеньор сармат, придётся нарезать круги по районам! Сунулись было в Сьерра Маэстра, да куда там… Садитесь быстрее, нам ещё добираться! Скорее бы «чёрные» на юге освободились, а то Треугольник как в осаде!

…Машина летела в верхнем ряду, перемигиваясь с охраняющей что-то полицией. Гедимин слышал сердитые крики и странный стук — кто-то колотил арматуриной об арматурину. На подлёте к парку да Косты машина перемигнулась с парой бронеходов. Разглядеть их Гедимин не успел — глайдер уже снижался, плавно вкатываясь на широкую мощёную аллею.

Парк, ещё месяц назад развороченный в кашу, сармат не сразу узнал — от ворот к входу в убежище протянулась новая проезжая «улица», с двух сторон окружённая рядами деревьев. За ними виднелись пешеходные тропки, тоже замощённые фрилом. На каждом свободном пятачке что-то росло и местами цвело, в ветвях орали пёстрые птицы. Глайдер подкатил к люку и протяжно загудел.

— Выбирайтесь, сеньор сармат! Вас уже…

— Джед, мать твоя колба! — из убежища выскочил Маккензи. — Я же просил их — дайте транспорт с утра…

— Везде волнения, дон Маккензи! — вмешался Альфонсо. — От станции до парка, — я уж думал, не доедем!

Маккензи протяжно вздохнул, глядя на прикрытое облачками небо. Жара и влажность к декабрю ничуть не уменьшились — кажется, тут они не уменьшались никогда.

— А послезавтра нам в Ла Чиниту… Идём, Джед. С дороги тебе нужен отдых!

— Ничего, сеньорес, чёрный отряд разберётся! — крикнул им вслед Альфонсо. Люк уже закрывался.

— На жёлоб не смотри, — буркнул Маккензи. — Нам идти до первой площадки. В душ надо?

— На станции мылся, — отказался Гедимин. — Что тут за стрельба на каждом углу? Из-за нас? Из-за убежища?

Маккензи махнул рукой.

— Не бери в голову, тут по жизни так. В дороге ни с кем не дрался?

— Только с отрядом Мафдет… Мафа, — признался Гедимин. — Но я к ним первый не лез. Кидаются на всех подряд!

Маккензи сдавленно булькнул, хотел что-то сказать, но только вздохнул и ускорил шаг.

— Гедимин! — Иджес радостно ухмыльнулся навстречу. — Знаешь, что завтра тут официальное…

— Чего «официальное»⁈ — перебил его Маккензи. — Местные заселяются и празднуют. А мы ждём рейса на Кларк. Тески! И ты, Джед, особенно. Завтра утром — и послезавтра, тоже рано утром, пока все спят — я проведу вас в душевую. До тех пор — сидеть тут, и как можно тише! Особенно тебе, Джед. Хавьеру на глаза не лезть!

Гедимин изумлённо мигнул.

— С ним-то что⁈ Меня тут месяц не было!

— Забыл, как прыгал на баррикадах? — Маккензи брезгливо поморщился. — А вот он помнит. Хорошо помнит. И ты с того дня в списке неблагонадёжных. Короче — сидите тут, отдыхайте. Работа закончена, осталось вернуться на базу.

Гедимин заметил свёрнутый матрас, положил его рядом с другими — на них уже сидели Иджес, Эркенгер и Кеола. Последний лежал, закрыв локтём ухо, и, похоже, спал.

— Ага, — выдохнул Иджес. — Мы тут всё закончили. Все уже улетели, только мы сидим. Пока в городе стрельба, наружу лучше не лезть. А завтра у местных праздник, не до нас. Напьются всем убежищем. Тут уже куча народу, ты знаешь? Целые выводки по десятку, по два. Наверх ходят те, кто там работает, остальных по неделе не выгонишь. Так что в душевую позже пяти утра чёрта с два попадёшь!

— Угу, — отозвался Гедимин и растянулся на матрасе, положив рядом с собой сфалт. «Там стрельба, тут гуляния. И я ещё неблагонадёжный. Да их самих на пять минут не оставишь! Разумный вид, мать моя пробирка…»

22 декабря 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо, убежище «Хавьер Альварадо»

В пять утра кто-то наступил Гедимину на руку. Когда сармат привстал на матрасе, пытаясь проморгаться, единственный, кто стоял рядом — Кенен Маккензи — предусмотрительно держался за его спиной. Остальные ворочались, с полуоткрытыми глазами разыскивая фляжки.

— Кто хочет в душ — вставайте! — Маккензи выразительно пощёлкал ногтем по корпусу передатчика. — С семи тут начнётся возня, а с восьми внизу будет очень шумно!

Гедимин убрал флягу с недопитой Би-плазмой и поднялся на ноги.

— У местных гуляния? И ты с ними?

Маккензи поморщился.

— В этот раз нет. Слишком много народу… разного народу. Хавьер просил не соваться. Что, все готовы? Идём!

Спускались недалеко — до приоткрытых гермоворот на верхний ярус. Внутри, несмотря на ранний час, уже были слышны тяжёлые шаги экзоскелетчиков и шарканье и плеск уборочной техники. Звучала она не так, как привычные Гедимину роботы-уборщики, хотя он много их повидал.

— Buenos dias, сеньорес! — радостно осклабился навстречу сарматам первый же охранник. Гедимин уставился на его оружие. Тут не хватало только ракетомётов — все малые калибры на броню были нацеплены, древний экзоскелет заново покрашен, местами приварены новые пластины брони. Вдоль стены за его спиной, придерживая за ручки моечный агрегат, медленно прошёл человек в сером комбинезоне. Гедимин успел разглядеть крупную надпись серебристой вязью на одежде — «Хавьер Альварадо», название убежища.

— Вы в душ, сеньорес? — охранник, несмотря на ранний час, выглядел бодро и явно чего-то уже хлебнул. — Давайте во-он в ту сторону, тут ещё не домыто! Эй, там, шевелитесь, тараканы травленые!

Уборщики в сером покосились на него и зашаркали чуть быстрее. Экзоскелетчик, вставший посреди душевой, между разделяющимися отсеками, приветливо помахал сарматам.

— Вон туда, сеньорес! Там всё, что нужно, есть, уже меняли!

— Опять менять? — остановился один из уборщиков. Им явно не налили — вид у них был сонный и не слишком-то радостный.

— Тебя не спросили, что делать! — рявкнул на него экзоскелетчик. — Работай!

Пока Маккензи открывал нужный отсек душевой, Гедимин быстро огляделся. Тут работали шестеро уборщиков — и их всех легко заменил бы один робот. «И ему не нужен был бы этот бабуин в экзоскелете,» — сармат неприязненно покосился на охранника. Тот угрожающе надвинулся на кого-то из уборщиков и тыкал «клешнёй» в дальний угол — возможно, недостаточно чистый.

— Одного робота тут