Лейтенант империи. Часть вторая - Александр Четвертнов

Герасимов младший вообще ничего не понимал и стоял у стены. Его счастье, что мы в допросной, а не на улице. Иначе ворона точно залетела бы ему в рот.

— Я за него в ответе, Туров, — произнёс капитан спокойно, — пообещай, что не утащу его на дно.

— Просто отведи меня в камеру, капитан, — сказал я ровно и посмотрел ему в глаза, — только в одиночную, и вас это не коснётся.

— Угу, — Герасимов старший помедлил немного и посмотрел на племянника, — Герасим, отведи его в камеру.

— А?

— И ни с кем не говори, — продолжил капитан.

— О чём не говорить? — пискнул племянник, он оторвался от стены, подошёл к столу и, закусив губу, глядел на капитана. Весь его вид выражал недоумение.

Герасимов старший посмотрел на него, покачал головой и, глубоко вздохнув, изменил своё решение:

— Хотя, сам с тобой схожу, — я уловил смену раздражения во взгляде капитана на жалость и… заботу? — И до завтра от меня ни на шаг, Гера.

Стул проскрипел по бетонному полу. Капитан встал, передал папку племяннику и….

— Одну минуту, — остановил я его. Взял инфопланшет, набрал сообщение Ерастову, Лире и, заблокировав гаджет, протянул капитану: — в камеру с ним нельзя. И ещё, я голоден.

* * *

Блок временного содержания находился в подвале. В полном молчании, никого не встретив, минут за пять мы прошли первый этаж. Спустились по лестнице и застряли у нужного нам поворота на целых полчаса.

— Герасимов, — раздался из соседнего коридора знакомый, властный голос, — ты так и не одумался?

— Господин секунд-майор, я выполняю свою работу, — обернулся капитан.

Он жёстко зафиксировал меня, чтобы я не поворачивался, потому видеть собеседника я не мог. Хотя, что там видеть? Пусть и не сразу, но я узнал по голосу Льва Юрьевича Лыскова. Да и сам Герасимов, обратившись к нему по званию, только подтвердил мою догадку.

— Твоя работа негодяев ловить, а не героев притеснять, — голос Лыскова приблизился и он встал перед нами так, что я его увидел.

Грива светлых, пышных волос ниспадала на его плечи. Серые, стальные глаза на его волевом, честном лице, сверкали гневом.

Он ни капли не изменился с момента нашей прошлой встречи на Тау Метам. С той встречи, когда я докладывал ему и Писареву о гибели капитан-лейтенанта Гусева.

— Ростислав Драгомирович, — его взгляд потеплел, когда он посмотрел на меня, — ни о чём не переживай, я разберусь с этой жуткой, вопиющей ошибкой, и накажу, — он зло сверкнул глазами на Герасимова, — виновного в ней.

— Благодарю, Лев Юрьевич, — улыбнулся я и развёл в стороны руками, — но не переживайте, господин капитан относится ко мне с пониманием, даже в наручники не заковал.

— Да? — Взгляд секунд-майора снова метнулся с Герасимова старшего на меня, а потом обратно, — Но он ведёт тебя в камеру, а это не допустимо. Капитан, мальчик герой Тау Метам, профессионал высшей пробы, он самостоятельно расследовал смерть нашего коллеги.

— Поэтому я обхожусь с ним достойно, — бросил Герасимов зло, — и сидеть он будет в одиночке, а вы мне мешаете.

— Капитан….

— Двадцать лет уже капитан, — Герасимов подтолкнул меня вперёд, и мы шагнули за поворот к блоку временного содержания, — не нравится мой тон, подавайте жалобу, только не мешайте работать. Задрали уже одно и то же вещать. Герой, профессионал, — ворчал он на ходу.

Что ответил Лысков, я не расслышал. Секунд-майор остался перед лестницей, уверен, в крайнем удивлении от такого ответа. Герасимов же шёл следом за мной и негодовал над ухом.

— И вот так всё утро, — бурчал он, — кто ко мне только не подходил с вопросом о тебе.

— А кто не подходил? — поинтересовался я.

— Да, — запнулся капитан на мгновение, а потом растерянно добавил: — только подполковник Растеряшев и не подходил, но это и понятно.

Конечно, понятно. Растеряшев думает, как мне помочь, а не как надавить на капитана. Хотя, уверен, он уже давно придумал способ, как это сделать. Ведь я же догадался, значит, и он тоже.

Но это не суть, там вообще, многое на поверхности оказалось. В деле имею в виду. Это Герасимов, простой исполнитель, не зная подробностей (они же засекречены), принимает всё за чистую монету. Я же, непосредственный участник, всё понял почти сразу.

Ну, ладно, не сразу, а за два часа в допросной. Точно понял, гарантирую.

Там выходит, что некто Вягель, должностное лицо из столицы точно связан с орденом. Именно он инициировал наперёд дело о неуплате. Единственное, в чём он прокололся — спешка. Поспешил он отправить дело сюда. Получилось, оно меня опередило.

Вот это и есть главная зацепка. Уверен, Меньшов и Разумовский устроят этому Вягелю весёлую жизнь. Но они там, а я здесь, и тут своя история разворачивается.

Некто в штабе спустил дело Герасимову и удалил все свои следы. Оно реально, словно из воздуха появилось. Но так не бывает же. Обязательно должны остаться следы. Протоколы принятия, фиксация в журналах базы данных и прочие электронные маркеры. Но они исчезли.

Значит, мы имеем дело ещё с одним агентом ордена, но уже на Владивостоке. Понять бы с кем?

Сначала я грешил на тех, кто обо мне справлялся, но это оказались все. Абсолютно все, кто не разъехался с базы. И теперь приходится гадать, кто из них. Ведь не могут они все служить ордену. Да же?

Вот и я о том же. Так что, пока лидирует секунд-майор Лысков. Не думаю, что он случайно попался нам на пути. Не просто так. Да и доступ к информационной системе у него имеется….

— Что значит, свободных камер нет? — Вырвал меня из размышлений голос Герасимова. — Мне нужна одиночка.

— Негде мне её взять, только построить, — раздражённо отвечал дежурный надзиратель.

Я стоял лицом к стене, и не мог его видеть. Но, насколько помню, по внутренним правилам это кто-то не ниже мичмана, причём морской пехоты.

— Утром только свободные были, — Герасимов начинал заводиться.

— А потом, час назад, случилась массовая драка, — бросил надзиратель, — две роты подрались на полигоне, на губе кончились места и всех к нам. Что думаете, господин капитан, мне самому это