Архимаг с Терры - Сергей Александрович Плотников

— А тут, наверное, много кто гнездится, на этом острове, — устало сказал Пафнутий. — Помните, мы обсуждали, что у хищников Междумирья могут быть свои базы?

Но все были слишком уставшими, и никто не поддержал научную дискуссию.

— По трекеру это то место, — сказал Петр. — Только я ничего не вижу!

Действительно, кита не было. Они все еще находились в прозрачном кислородном слое, видимость была отличная — однако десятикилометрового зверя-горы не просматривалось!

— Подождем? — неуверенно спросила Намира.

— Он здесь, — сказала Лана.

— За вон теми облаками?

— Да нет, прямо здесь! И километра нет. Лети прежним курсом.

Лана отлично чувствовала кита эхолокацией, но больше ни у кого дальность радиуса не дотягивала.

— Серьезно, что ли?.. — поинтересовался Петр, но скутер послушно направил.

И действительно, через минуту-другую огромный силуэт проявился среди воздушных слоев, медленно и постепенно, словно мираж над пустыней! Сперва темное колеблющееся пятно, и вот уже — огромный кит со знакомым фиолетовым лесом на спине!

— Ух ты! — воскликнула Намира. — Это что еще за магия?

— Это не магия! — засмеялась Лана. — Просто физика! Воздушный слои разной плотности и температуры, как-то там преломляют свет. Саня бы тебе лучше объяснила! Но наши терранские киты и дельфины тоже так умеют прятаться!

Глядя на кита, Лана отчетливо поняла: он ждал ее и так же радуется встрече, как она. Трудно было сказать, почему: вроде бы у кита нет хвоста, чтобы им вилять, и нету привычки тереться любимому человеку об ноги! Он даже щупальцами не плескал. Но все же Лана знала: он счастлив встрече.

— Я рад, что эти гули его не сильно потрепали, — только и сказал Нестор.

— Полетели домой, — попросил Пафнутий почти умоляющим тоном.

И они полетели.

Глава 10

Интерлюдия: Лалия Татье, Ифигения Платова и другие лица

— Знаете, когда я была студенткой, — слабо проговорила Ифигения на орденском, — мне ужасно хотелось залезть в головы моих пациентов и посмотреть, что там, но так, чтобы потом безопасно выбраться… Подчеркиваю — «безопасно»! А не вот это вот!

— Для меня это закрытый вопрос, — таким же слабым голосом пробормотала Лалия. — Я была кем-то вроде ваших пациентов, и я оттуда выбралась… А теперь мне пришлось вернуться!

— Бедная вы, бедная, — с искренним сочувствием произнесла Ифигения.

— Не скулите, детишки! — весело воскликнула Роксана на своем древнеоросском. — С непривычки это — ах! Но потом будет — ух! Правду вам говорю! — и она рассмеялась победительным, мощным смехом мультяшной злодейки.

Лалия подумала, что древняя магесса, конечно, не поняла ни слова из того, что они говорили — кроме, может быть, нескольких предлогов — но безошибочно интерпретировала интонацию.

Итак, считается, что нейрорезонанс между людьми невозможен. Во всяком случае, такова рабочая гипотеза орденских магов, но Лалия уже поняла, что эту гипотезу следует считать только стандартным следствием не слишком похвального человеческого качества объявлять невозможным то, что лично у объясняющего пока не получается. Правда, насколько она знала, нейрорезонанс не получился даже у Кирилла — а их командир не имел привычки пасовать перед барьерами, которые другим кажутся непроходимыми. И у Аркадия Весёлова тоже, хотя уж кто-кто, а бывший Смеющийся Жнец отличался непрошибаемым упрямством! То есть дело не в интеллектуальной мощи, не в волевом контроле и не в объеме магического резерва… А в чем тогда?

После сеанса нейрорезонанса Лалия построила собственную рабочую гипотезу: нейрорезонанс не получится, если ты не готов сойти с ума — и после этого самостоятельно привести себя в норму. Причем сойти с ума очень интересным образом: не утратив способность строить логические цепочки, которые позволят тебе вернуться хотя бы к подобию стандартного мышления, но при этом полностью утратив адекватность восприятия!

Всего за несколько секунд, что Лалия оказалась мысленно объединена — причем не только с Роксаной Евторской, но и с Ифигенией Александровной — она пережила куда более интересный сдвиг сознания, чем тот, памятный, случившийся с ней двадцать пять лет назад. Тогда она из вечного ребенка, живущего словно бы в полусне, в мире, который она не понимала и не способна была понять, вдруг стала солдатом Проклятья — не только ясно видящим происходящее, но и снабженным целым блоком новых понятий и пониманий, связанных с ее предметом-компаньоном, Голубой Феей!

Теперь же, под воздействием Роксаны Евторской, Лалия из человеческого существа, имеющего более-менее складное, сформированное годами учебы и личного опыта представление о мире и окружающих предметах, стала чем-то сияющим, солнечно-сумрачным, невероятно широким и невообразимо узким, вечным и мимолетным, трепещущим, скользким, холодным, обжигающе-пламенным!

Нет, объяснить и формализовать этот набор ощущений четче она не могла. Но запомнила, что помимо всего прочего это сопровождалось мигом невероятной ясности, такой, будто она знала ответы на все вопросы, будто для нее не существовало тайн и загадок, будто она видела все объекты в метакосмосе близко и далеко, будто мир был в ней и она была целым миром! Однако спустя несколько секунд это ощущение схлынуло, не оставив после себя никакого твердого знания. Разве что ее цепкая тренированная память ухватила один факт: станция Цветок Равновесия находится во-он там — не позади них, как можно было ожидать, а впереди (в смысле, по направлению ее взгляда) и чуть выше.

«Если этот факт подтвердится, это все меняет. — Подумала Лалия отрешенно, ибо ее эмоциональное восприятие было слишком взбудоражено пережитым опытом, и ей пришлось немедленно подавить лишние переживания, ибо тогда она рисковала утратить мыслительные способности в принципе! — Если станция действительно там, где мое синестезическое восприятие ее поместило, можно говорить о том, что метод Роксаны Евторской действительно работает. Правда, по уму опыт еще следует повторить, но так, чтобы у меня не было возможности даже случайно поглядеть на трекер. А если мое ощущение не подтвердится — то по описаниям это больше всего похоже на наркотический трип. Пребывающие под наркотой тоже частенько ощущают блаженную ясность мыслей и наслаждаются ощущением всеведения, однако обычно это кончается откровениями вида „апельсин большой, а кожура больше“! Что ж, посмотрим…»

— Кто-нибудь что-нибудь понял? — вдруг тон Роксаны стал из злодейски-радостного совершенно учительским.

— Ничего, — вздохнула Ифигения.

— Не волнуйся, милочка, это нормально, — успокоила ее Роксана.