По праву сильного - Дмитрий Лифановский

— Ты что-то знаешь? — оглянулся я на кусающую губы девушку. Она подняла на меня полный обреченного страха взгляд и медленно кивнула:

— Д-да. Это императорский ассасин. И они не работают по одному…

Я не успел поставить защиту, а прикидывающийся дурачком Кулемин уже оседал на землю, пробитый стрелой, закрыв собой Анастасию. Юров и нукеры тут же бросились закрывать меня и Настю собой. Но это было ни к чему. Защиту я поставить не успел, а накрыть подарком Хель место, откуда предположительно стреляли — успел. И падающий с крыши одного из домов черный пепел говорил о том, что с выводами я не ошибся.

Анастасия, не обращая внимания на слякоть, упала перед своим спасителем на колени. Ее ладони окутались знакомым зеленым свечением, таким же, как у баронета Юнга, только гораздо тусклее. Но Кулемину было уже не помочь. Лицо агента посинело, покрылось язвами, а на помертвевших, распухших губах выступила фиолетовая пена. Стрела оказалась отравленной.

— Тля! — воскликнул Юров и витиевато выругался. Проулок осветился ярким, ослепляющим светом, в котором сгорало тело первого асассина. А в шее Кулемина таяла, превращаясь в воду стерла. Улик участия императорских убийц в покушении не осталось. Молодцы! Хорошо работают. Но теперь придется оглядываться. И хорошо, если охота объявлена только на меня. А если на всё моё окружение? Ведь второй раз целились не в меня, а в Настю.

— Почему он стрелял в тебя? — девушка подняла на меня бессмысленный взгляд.

— Что?

— Почему он стрелял в тебя? — повторил я вопрос.

Она замерла. В глазах начало появляться осмысление, а следом и страх.

— Мне надо срочно связаться с отцом! Отвезите меня к князю Лобанову!

Юров, затравленно посмотрел на меня. Служивого понять можно. Не бросать же ему тело напарника в грязи на дороге. Ему надо дожидаться начальство, дознавателей, криминалистов или, как они здесь называются. Потом отчеты, разбор полетов… И ослушаться аристократку чревато проблемами — мало ли что она потом начальству наплетет.

— Сами доедем. Хулдан, — бросил я, не оборачиваясь. — Оставайся с Юровым. Помоги ему разобраться с этим… — я кивнул на тело Кулемина, — Закончишь, жди нас в особняке, в отель не возвращайся. Анастасия, идём.

Она кивнула, но её лицо было белее снега, падавшего с неба. Глаза, полные ужаса, выдавали, что дело не только в покушении. Я заметил, как её руки дрожали, когда она поднималась с колен. Мы быстро направились к машине, припаркованной у госпиталя. Двигатель зарычал, и я вырулил на узкие улицы Або, держа одну руку на руле, а другую — на рукояти магострела. Рядом, так же внимательно вглядываясь в съежившихся под дождем редких прохожих, застыл Ардак.

— Они узнали меня, — вдруг ответила на давно заданный вопрос Анастасия. Ее голос был неестественно спокоен — Если там был еще кто-то — нам конец… Всему роду конец… Они убьют всех… — увидел в зеркало, как взгляд девушки застыл в одной точке, шея неестественно вытянулась. Не хватало еще, чтоб она в ступор впала.

— Настя…

Девушка не реагировала.

— Настя!

Никакой реакции.

Попытался воздействовать на нее ментально. Бесполезно. Она просто не чувствовала ничего вокруг, погружаясь в пучину отчаянья. Я резко затормозил и, повернувшись назад, отвесил Анастасии пощечину. Голова девушки дернулась, в глазах начала появляться осмысленность, а следом и ярость. Я почувствовал, как вокруг эллинки забурлили энергопотоки. Она собиралась атаковать.

— Успокойся! — приказал я, еще раз придавив ее ментально. Сейчас, когда она немного пришла в себя, это подействовало. Но яростный блеск из глаз никуда не делся.

— Как ты посмел⁈ — зашипела эллинка.

— Успокойся! — еще жестче приказал я и, как ни странно(,) это подействовало, — Не думаю, что твой отец не предполагал такого варианта.

— Ты не понимаешь! Император… — она запнулась, будто само слово жгло ей язык, — Лживое, лицемерное ничтожество, которое думает, что весь мир должен ползать перед ним на коленях. Он не простит предательство. Мой отец пошёл против воли двора! Если ассасины узнали меня, значит, Никифор очень скоро доложат, что Евпаторы ведут переговоры с Княжеством. Император не остановится, пока не сотрёт нас в порошок.

— Глупости!

Ее взгляд опять полыхнул яростью.

— Император знает о сепаратных переговорах Евпаторов с княжеством и степью…

— Но откуда⁈

— Если среди твоей свиты в несколько десятков человек нашелся предатель, неужели ты думаешь, его не найдется в окружении твоего отца или дяди?

— Но…

— Сейчас мы поедем к князю Лобанову, и ты свяжешься с отцом. Ему обязательно надо знать о случившемся. Вот увидишь. Он будет совершенно спокоен. Наверняка у него есть какой-то план.

Очень надеюсь на это. Иначе, вместо преференций и выхода к морю я получу обузу в виде аристократки из уничтоженного рода.

— Хорошо, — прошептала она, прикусив губу.

— Вот и отлично. И держи себя в руках. Нам сейчас паника ни к чему.

Штаб-квартира «Ока» возвышалась над портовой частью города, окружённая высоким забором и магическими щитами, которые тускло мерцали в сером утреннем свете. У ворот нас встретили двое охранников — крепкие, в тёмных плащах, с магострелами на поясе. Один из них, с седой бородой, окинул нас взглядом и молча кивнул, открывая ворота. Князь нас ждал.

— Федор, Анастасия, — Лобанов мрачно кивнул.

— Уже доложили? — спросил я, пожимая князю руку.

— Да…

— Князь, мне надо поговорить с отцом.

— Конечно, патрикия. Вас проводят. Молчан, — тихо произнес князь и в кабинете ту(тут) же появился Нечаев, — Проводи патрикию в узел связи.

— Будет сделано, — кивнул мужчина и почтительно поклонившись, показал Анастасии на дверь, — Пойдемте, госпожа.

Лобанов жестом указал на кресла у камина, в котором тлели угли, отбрасывая тёплые отблески на тёмные деревянные панели стен. Он налил два бокала из стоявшего на столе графина — тёмная, почти чёрная жидкость пахла травами и чем-то терпким. Протянул один мне, второй взял себе.

— За наш союз, Рагнар, — произнёс он, поднимая бокал, — За то, чтобы он не развалился под ударами наших врагов.

— Союз предполагает выгоду для обоих участников. Пока же я вижу для себя одни проблемы. Неожиданные невесты, чужие полки, переговоры за моей спиной…

— Не полки, а полк. Я клянусь родом, что он уйдет из Пограничья, только спадет опасность