Перекресток возможностей - Л. Нил Смит

мерам прибегают редко: в Лапорте чувствуешь себя безопаснее, чем в Лондоне, что заставило меня снова задуматься над лекцией Клариссы. В Англии очень низкий уровень преступности; оружие строжайше запрещено. Но в Швейцарии его еще меньше, а по закону все вооружены до зубов. Кто-то однажды сказал: оружие порождает преступность так же, как мухи порождают мусор.

Валентайн попал в бизнес на кутузках вроде как случайно. Какой-то клиент заказал у него пару камер, предназначенных для той редкой птицы, что не внесет залог, а потом обанкротился до того, как товар был доставлен. Валентайн попытался возместить убытки, сдавая их в аренду. Это было десять лет назад, а эти чертовы камеры до сих пор не окупились.

Пенитенциарная система здесь едва ли наука, но Валентайн не принял мер предосторожности, которые любая захудалая окружная каталажка сочла бы элементарными. Наш пленник, переданный Валентайну на субподряд его страховой компанией, разорвал простыню и повесился ночью.

— И это принесет мне деньги? — спросил я, не совсем понимая, о чем говорит Эд, пока мы подвалили к стойке.

— Лучше бы да. Это ты прострелил ему ногу, так что я записал его как твоего пленника. — Он вперил в управляющего ледяной взгляд. — Это все равно, как если бы он сбежал.

— Вовсе не все равно! — несчастным тоном сказал владелец. — Видели бы вы его, весь багровый, с выпученными глазами. Молва разнесется, я больше никогда не сдам эту камеру. До чего только люди не додумаются!

Эд был склонен поспорить. — Джимми, мы слишком давно дружим для такого. Слушай, этот парень так и не назвался, и не дал тебе адрес, верно?

Валентайн насторожился, видя, куда клонит Эд. — Ни он, ни его страховая компания, эти скрытные, прижимистые сукины…

— Нам нужна была эта информация, Джимми, вот для чего мы его тебе и передали под охрану. Ну и где она?

— А, черт! Раз уж ты так ставишь вопрос, дай-ка подумать… стандартная неустойка, минус ночь проживания и питание… выходит чуть больше двух сотен, как я…

— Сколько-сколько? — тихо переспросил Эд.

— Тогда триста… и семнадцать унций! — Он вытер руки о тунику и начал нажимать кнопки. Я позволил своему взгляду нервно поблуждать по витринам, к большому парадному окну, где наш многоцветный транспорт лениво отдыхал на своей спущенной юбке.

— И четыре десятых, — твердо добавил Эд, — золотом.

— Проба девять-девять-девять? — пискнул я.

— А какая же еще? — огрызнулся Валентайн. — В кредит, или съедите здесь?

— Успокойся, Джимми. Что насчет его железа?

Управляющий вздохнул. — Надо ж было спросить. Я-то думал, раз нет ближайших родственников, и все такое… — Он пошарил под прилавком, извлекая оружейный пояс из мягкой серой замши. Пистолет был тоньше, чем у Эда, и легче. Там, где должно было быть дуло, он был сплошным, стеклянно-гладким. Торговая марка гласила: «Вальтер-Цейсс».

Я посмотрел на похожее на линзу дуло. — Чем эта штука стреляет, глянцевыми фотками восемь на десять?

— Это ручной лазер, — ухмыльнулся Эд. — Как раз то, что нужно, чтобы заменить твой нелепый колесцовый замок… [87]

— Револьвер, а не «колесцовый замок»! И если лазеры так хороши, почему ты сам таскаешь ствол, плюющийся свинцом?

Он рассмеялся. — Потому что я вырос на титановом железе, и я почти такой же консерватор, как и ты! Но этот лазер дело сделает, уж поверь мне. Грязная штука!

— Не знаю. Всегда думал, что оружие, которое прижигает, пока сверлит… черт, да они бы просто перли дальше, не осознавая, что в них попали.

Он странно на меня посмотрел. — Кто говорил про «сверлит»? Эта штука превращает воду — девяносто с лишним процентов твоих тканей — в перегретый пар. Во что бы ты ни попал, оно взрывается, как Второе июля.

— Четвертое, — поправил я на автомате. — А как насчет остановки машин?

— Одна из причин, почему я предпочитаю «Браунинг». В любом случае, лазер теперь твой…

— То же правило, что и с «Резином»?

— Вместе с поясом и зарядами, — с тоской ответил Валентайн. Я пожал плечами. Убей кого-нибудь в целях самообороны дома, и у тебя отберут оружие. Спустя приличный промежуток времени оно обычно оказывается в набедренном кармане какого-нибудь копа. — Слушай, приятель, куда зачислить эту неустойку?

— Хороший вопрос. Эд, куда они переводят твои деньги?

— К Маллигану. Но отправь им еще одного «Беара, Эдварда У.», и я никогда в жизни не сведу баланс!

Я пошарил в кармане в поисках золотой монеты Галлатина. — Тогда как насчет Промышленного Банка Лапорта? — Всеобщие поздравления, уходим со сцены налево. Я до сих пор не понял, были ли это кровавые деньги.

СЫЩИК ВАЛИТ ДВОИХ, ТРЕБУЕТ НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ Лапорт (ТелеНовости) — Как сегодня утром стало известно «ТелеНовостям», неизвестные злоумышленники вчера вечером напали на резиденцию консультирующего детектива Эда Беара на Жене-Плейс, возможно, в связи с выстрелами, о которых, по слухам, сообщалось здесь на прошлой неделе. Свидетели сообщают, что Беар, несмотря на травмы головы, убил двух предполагаемых бандитов, ранив третьего, который впоследствии был схвачен. Сославшись на неприкосновенность частной жизни, Беар пообещал предоставить все подробности по завершении своего текущего дела. Как обычно, Ассоциация Гражданских Свобод отказалась от комментариев до вынесения судебного решения. Это был Тед Агню [88], «Все-Новости», «ТелеНовости», Канал Семь-Десять!

Галопирующий горилла из ЗТ&Т позвонил, как раз когда мы причалили к «Испанскому Убежищу Мистера Мипа». Бертрам наконец-то закончил разговор по телефону, спустя час и сорок пять минут. — Прости, дружище, это все, что я могу тебе дать. Частная жизнь, сам понимаешь.

— Охренеть можно! — пожаловался я, когда мы спешились. — Дома телефонная компания вскрыла бы линию за пять секунд. Или хуже.

— Прекрасно. И как вы отличаете преступников-одиночек от официальных? — Эд остановился у входа. — Хотя я бы не отказался узнать, кто был на другом конце этого разговора. Может, Мэдисон… Эй, Мип! Вся в делах?

— ¡Ah, Señor Bear! ¿Que pasa? Вы видели «ТелеНовости»? Они говорят о вас, mi amigo! Я покажу вам хороший столик, о’кей… я хочу сказать, con permiso?

Мипа пришлось бы объяснять в любой вселенной. Шимпанзе, он настроил свой наручный «говоритель» на то, что он считал испанским акцентом, а затем приклеил усы жиголо на верхнюю губу, чтобы они сочетались с его курткой-болеро, мексиканскими клешами и одной из тех шляп тореадора