Егерь. Вызов - Николай Скиба

— Да, — прохрипел Ефим. — Да, понял.

— Если нарушишь — я приду за тобой. И не только за тобой.

Друид замолчал, изучая побледневшее лицо Зверолова, затем добавил почти небрежно:

— За твоей внучкой. Виолой, кажется?

Мир вокруг Ефима покачнулся. Как? Как он мог знать имя Виолы?

— Откуда… — начал он, но голос сорвался.

— Я много что знаю, — равнодушно ответил друид. — Достаточно для того, чтобы найти любого из вас, где бы вы ни прятались.

Упоминание внучки окончательно сломало последние остатки воли Ефима. Виола… Его маленькая принцесса, которая приносила ему цветы и смеялась его шуткам. Если с ней что-то случится по его вине…

— Я всё сделаю, — выдавил он.

Друид кивнул с выражением человека, который получил ожидаемый ответ.

Ефим попытался собрать мысли. Нужно как-то объяснить исчезновение Александра, нужно придумать историю… А ещё — поставки. Барон требовал регулярных поставок магических зверей, а Александр был их главным добытчиком.

— Слушайте, — пробормотал он, заикаясь, — я не знаю, как… То есть, наша деревня поставляет зверей барону, это обязательство… А теперь, когда Саня… когда он…

— Я знаю о ваших поставках, — перебил его друид.

Ефим замер, не смея надеяться.

— Раз в месяц ты будешь приходить на границу. Я буду давать тебе зверей — немного, но такого качества, что никто не подкопается. Твоя репутация не пострадает.

Голос друида стал тише, почти интимным:

— Только помни о своей обязанности. Чтобы никакой ловли. Забирайте себе бесполезную среднюю зону. И рекомендую никому не рассказывать обо мне, старик. Если кто-то нарушит границу…

Он не закончил фразу, но в этом молчании было больше угрозы, чем в любых словах.

— Да, — прошептал Ефим. — Да, я понял. Я буду следить.

Друид Крови окинул его презрительным взглядом — от головы до ног, словно оценивая товар сомнительного качества.

— Он был силён, — произнёс он, кивнув в сторону неподвижного тела Александра. — А ты — трус. А ещё я чувствую зависть.

Слова впились в сознание Ефима как раскалённые иглы. Он знал, что это правда. Знал, что мог помочь, мог попытаться спасти… И не сделал этого.

— И пусть это будет тебе вечной памятью о том, какой ты слабак, — добавил друид, поворачиваясь к уходу.

Он сделал несколько шагов в сторону кровавого ручья, затем остановился и обернулся. На его губах играла едва заметная, жестокая улыбка.

— Кстати, — произнёс он, растягивая слово, — седой…

Прозвище, которое Александр произносил так легко и небрежно, вдруг превратилось в клеймо позора. В напоминание о трусости, предательстве и вечной зависимости от того, кто стал причиной страха.

Друид Крови остановился возле тела Александра и равнодушно толкнул его носком сапога. Безжизненная рука качнулась, пальцы разжались, и из них выпал нож.

— Забирай, — приказал он, не оборачиваясь к Ефиму. — И похорони его достойно. Иначе я приду и сожру твоё сердце.

В его голосе даже не было угрозы, но она и не требовалась.

Ефим закивал так отчаянно, что заболела шея. Он с трудом призвал Лесную фурию из потокового ядра, чувствуя, как раненое чудовище материализуется в вихре тёмной энергии. Крыло всё ещё кровоточило от ран, нанесённых ледяным волком, но фурия покорно опустилась рядом с телом.

Руки дрожали, когда Ефим укладывал безвольное тело Александра на спину своего питомца. Кровь сочилась, оставляя тёмные пятна на перьях и шерсти фурии. Запах железа и смерти ударил в ноздри.

— Помни о наших договорённостях, — донёсся сзади равнодушный голос друида. — И сделай так, чтобы глубинный лес для всех был закрыт навсегда.

Ефим не ответил. Не мог ответить. Он хромал прочь из этого проклятого места, опираясь на раненую фурию, которая несла тело его друга и собственный позор.

С каждым шагом прочь от кровавого ручья тяжесть на душе становилась невыносимее. Не физическая тяжесть тела — хотя раненая нога пылала огнём при каждом движении — а груз осознания того, что он наделал.

Струсил. Предал. Не помог.

Слова крутились в голове бесконечным обвинением.

Он видел, как Александр тянул к нему руку. Слышал его отчаянный крик: «ПОМОГИ, СЕДОЙ, УМОЛЯЮ, ТЫ ЖЕ МОЖЕШЬ!». Или он кричал что-то другое? Неважно. А что он сделал? Лежал в траве, дрожал от страха и смотрел, как Саня умирает.

Мог вызвать всю стаю. Мог атаковать друида с фланга, пока тот был занят Александром. Мог отвлечь медведицу. Мог… мог… мог…

Да, мог! Но не сделал ничего.

Лес вокруг постепенно возвращался к привычному виду. Исчезли алые наросты на стволах, воздух очистился от металлического привкуса крови. Где-то позади, за границей кровавого ручья, остался кошмар, который будет преследовать его до конца дней.

Когда знакомые тропы средней зоны опасности сменились безопасными дорожками окраин, Ефим остановился. Нужно было подумать. Что он скажет в деревне? Как объяснит смерть Александра?

Нападение зверя. Да, медведь. Медведица Алой Кости забрела из глубин к границе безопасной зоны. Саня… чёрт бы его побрал, он в своей самоуверенности решил приручить её детёнышей. Поплатился за наглость. Я еле отбил его и спас.

История складывалась сама собой. Простая, правдоподобная, не требующая лишних объяснений. Все знали о гордыне Александра, о его вере в собственный талант. Никто не станет сомневаться в словах второго по силе Зверолова деревни.

Злость поднималась из самых глубин души, смешиваясь со стыдом и страхом. Проклятый гений! Это всё из-за него! Из-за его безумных идей, из-за его уверенности в том, что ему всё по плечу. Он втянул Ефима в эту бойню, заставил пережить этот ужас, заставил стать свидетелем собственного позора.

А что, если кто-то заподозрит? Что, если зададут неудобные вопросы? Что, если…

Нет. Все прекрасно знали характер Александра. Самонадеянный идиот, который думал, что может приручить любого зверя. На этот раз просто переоценил себя. И поплатился.

А что, если сбежать? Нет, тогда этот друид Крови найдёт его, он обещал. Он требовал держать зону закрытой от Звероловов.

Ефим проследит, чтобы никто ничего не заподозрил. Займёт место Александра как главного Зверолова. Станет старостой и получит абсолютное влияние! Его наработанные связи с новой должностью обрастут властью! И он будет охранять свою тайну любой ценой.

Потому что альтернатива — признание в том, что он трус и предатель — была хуже смерти. А сам Александр этого заслужил. Заслужил за