Егерь. Вызов - Николай Скиба

К окраине деревни Ефим добрался на закате. Первыми его увидели дети, игравшие у ручья. Их радостные крики сменились испуганными возгласами, когда они заметили окровавленное тело на его плечах.

Ефим лихорадочно перебирал варианты объяснений.

Медведица Алой Кости — да, это прозвучит убедительно. Все знают, что такие звери смертельно опасны. Скажет, что она забрела к границе безопасной зоны с медвежатами.

А Саня… Тут нужно быть осторожнее. Решил, что сможет приручить детёнышей — вот что он скажет. Поверят, что он переоценил силы и полез к медведице. Да, эта версия сработает.

А если кто-то усомнится… Можно добавить детали про то, как он сам едва унёс ноги. Покажет раны — плечо и нога служат отличным доказательством. Ногу можно будет вылечить, а потом показательно хромать, чтобы не было огромных запросов на питомцев. Да, отлично. Ещё Ефим скажет, что пытался отговорить, но Александр не послушался. Что он сражался до конца, но силы были слишком неравными.

Отлично, целых две удобные версии.

Люди поверят. Они захотят поверить — правда слишком страшна, а его версия логична и понятна.

Никто не усомнится в его словах. Почему бы им сомневаться?

Старый Ефим умер в том проклятом лесу вместе с Александром.

На его месте родился человек, который будет любой ценой защищать свою ложь и власть, построенную на крови Зверолова.

Глава 12

Холодная ярость наполнила меня до краёв. Нож отца плавно поднялся над поверженным телом Ефима, лезвие поймало отблески пламени огненной птицы. Этот старик — не просто враг. Это предатель и трус, который обрёк на смерть лучшего Зверолова деревни.

Ефим заслуживал смерти.

Я видел перед собой не сломленного старика с безумными глазами. Я видел тварь, которую нужно зарубить на корню, пока она не укусила снова. Пока не отравила ещё чью-то жизнь своим ядом зависти и лжи.

— Максим.

Голос прозвучал негромко, но в нём не было ни капли сомнения. Чистый, лишённый эмоций тон остановил меня на мгновение.

Я не опустил нож, но обернулся. Представитель барона стоял в нескольких шагах, его лицо оставалось бесстрастным, словно он обсуждал погоду, а не жизнь и смерть человека.

— Барон будет признателен, если получится допросить его, — сказал Николай тем же спокойным тоном. — Заметь, мы не останавливаем тебя, ты победил Истинную дуэль. Если хочешь убить — так тому и быть.

Всеволод медленно кивнул в знак согласия. Его взгляд скользнул по дрожащему от безумного смеха Ефиму, затем вернулся ко мне.

— Его светлость щедро оценит того, кто предоставил столь ценные сведения о происходящем в лесах, — добавил Мастер размеренно. — Но решение остаётся за тобой, Зверолов.

Я смотрел на Николая, готовый оттолкнуть его и закончить начатое. В моей руке дрожал нож — не от слабости, а от едва сдерживаемой ярости.

— Ты не понимаешь, — прошипел я, не отводя взгляда от Всеволода. — Он опухоль. И трус. Он валялся и смотрел, как человека разрывали на части, и не шевельнул пальцем. Но дело даже не в этом, а в том, что он делал с моей семьёй после.

Всеволод не дрогнул.

— Понимаю, — ответил он всё тем же ровным тоном. — И поэтому говорю — твоё право. Но подумай об информации, которую он может дать.

— Да о чём ты? — Я сделал шаг вперёд, нож снова поднялся. — Он должен сдохнуть!

Ефим внезапно перестал смеяться. Истерический хохот оборвался так же резко, как начался. Он лежал в грязи и смотрел в никуда пустыми, безжизненными глазами.

— Делай что хочешь, — выдавил он севшим голосом. — Мне всё равно.

В этих словах не было ни страха, ни мольбы. Только опустошённость человека, который выплеснул наружу правду, копившуюся в нём столько лет. Сейчас он представлял собой лишь пустую оболочку.

Я смотрел на него и понимал — старик раздавлен. Тайна, которая точила его изнутри все эти годы, наконец вырвалась наружу, и теперь от прежнего Ефима ничего не осталось.

Чувствовал, как всё моё нутро требует крови. Не справедливости — именно крови. Этот человек едва не отправил мать на каторгу.

Зарубить. Здесь и сейчас.

— Максим.

Голос матери прозвучал тихо, но в наступившей напряжённой тишине его услышали все. Она медленно подошла ко мне, её шаги были твёрдыми и уверенными. Лицо Ольги оставалось спокойным, но в глазах горел тот же огонь, что и у меня.

— Сынок, — продолжила она, останавливаясь рядом, — посмотри на меня.

Я нехотя оторвал взгляд от Ефима. Но в глазах матери я увидел не слёзы, не мольбу о пощаде. Лишь понимание и холодную решимость.

— Ты хочешь убить его за отца? — спросила она, кивнув в сторону старосты. — Или просто убить?

— Он просто опухоль, — ответил я.

— Понимаю, — согласилась мать, не отводя взгляда. — Он трус. Предатель. Но не убийца.

Она сделала шаг ближе, её голос стал тише.

— Настоящий убийца твоего отца — тот Друид Крови. Ведь именно он убил моего мужа. Эта тварь лишила нас всего. Ефим ничего не стоит, сынок.

Я почувствовал, как ярость внутри меня начинает меняться. Из слепой жажды справедливости она превращалась в нечто холодное и острое, как лезвие ножа.

— Так что выбирай, — продолжила мать, глядя мне прямо в глаза. — Хочешь просто убить — убивай этого жалкого труса. Он этого заслуживает. Но это не будет местью за отца, не обманывай себя… — она указала в сторону тёмного леса, — настоящий убийца где-то там.

Я смотрел на Ефима и вдруг понял — убийство этого сломленного старика уже ничего не даст. С ним покончено.

— Максим, я буду рада, — тихо добавила мать, — если мой сын отомстит истинному убийце отца. А не просто прикончит предателя, который уже сам себя наказал.

Её слова отрезвили меня.

Она была права. Ярость сменилась холодным расчётом. Мой настоящий враг — не этот жалкий старик. Мой враг — Друид Крови и та сила, что стоит за ним. Я не собирался идти по пути труса. Не собирался сидеть в деревушке и дрожать от страха. Работа с питомцами — единственное, чем хотелось заниматься. И этот Друид Крови запрещает изучать лес?

Чтобы разобраться в том, что на самом деле творится в лесах, мне нужны союзники. Влиятельные союзники. И сейчас представители барона предлагали мне именно это. Пойти им