Контрольная группа - Павел Александрович Шушканов

***

«– Это повторится? Я снова потеряю память».

Доктор улыбался смущенно и извиняясь, будто был виноват в том, что считывалось с магнитной ленты и черно-белых негативных снимков.

«– Я, признаться, очень удивлен, что этого не произошло раньше».

Это было полгода назад. Сейчас я сидел в узком, пахнущем хлоркой коридоре. От ряда железных стульев веяло холодом. В приоткрытую дверь проглядывал кабинет, в котором струился прохладным ветерком сквозняк, шевелил и топорщил белые шторки, закрывающие массивный аппарат. Доктор опаздывал. Нарисованное лицо со вскрытым черепом смотрело на меня с плаката на стене. Один его глаз был скрыт перегородкой, и от того второй казался зловеще внимательным. Казалось, что он вот-вот подмигнет выцветшим веком. Я достал пузырек и закинул под язык горькую капсулу.

– Вот ты где!

Ее голос я услышал чуть раньше, чем звук шагов. Гэм протянула мне руку.

– Идем отсюда. Скорее!

Я аккуратно отцепил ее пальцы от рукава.

– Ты не заметила, что вообще-то я жду приема?

Я не хотел тут быть. Я это знал и Гэм тоже, но молчаливый маскарад продолжался еще минуту, а затем по заспешили по коридору, словно убегали от кого-то. Гэм тянула меня за руку, а я едва поспевал за ней. Где-то за нашими спинами в конце коридора хлопнула дверь.

– Подожди!

Гэм резко обернулась, приложила палец к моим губам, что бы это не означало. В ее глазах читались одновременно отчаяние, страх и искорки азарта, и я никак не мог понять этого взгляда. В моем кармане разрывался телефон.

– Оставь, не трогай! Идем…

Вырвавшись их тишину полупустого здания клиники, мы нырнули в метро. Нас обволокли струи теплого воздуха и тот шум, который создается синхронным гулом приходящих и уходящих поездов и шорохом множества ног, скользящих по каменной плитке. Мы протиснулись в тесный вагон, прижавшись друг к другу почти вплотную. Я чувствовал ее дыхание, видел растерянную полуулыбку и слышал молчание. Это молчание меня напрягало и пугало одновременно. Оно было неправильным, слово попытка убедить, что все хорошо после очевидного предательства.

Поезд ехал на восток и северо-восток. Постепенно вагон пустел – все больше людей выходило на случайных станциях и все меньше заходило. Город рассеивался на окраины, а окраины на множество запущенных скверов, кривых улиц и мелких домиков, раскиданных по склонам холмов.

– Что это было, Гэм?

– Я спасла тебя.

Она расстегнула куртку, откинулась на мягком сидении. Ее волосы прилипли к холодному оконному стеклу. В вагоне кроме нас медленно покачивались в такт вагону еще пара задумчивых путников.

– От планового обследования?

– От скучного и унылого обследования, – Гэм покосилась на табло над головой. Еще две станции до конечной. – Ну, если честно, у меня было несколько свободных часов и я совершенно случайно оказалась рядом. И не надо шутить насчет свидания – меня жестко и некрасиво обманули.

Я промолчал.

– Какие новости по делу? – ее голос казался веселым и беззаботным. – Что удалось найти?

– Совсем немного. Покопался в тех архивах, которые сохранились, нашел немного информации о вашей и других школах. Ты знала, что ни разу до вас в Пустой город не организовывалось экскурсий? Никогда и ни одной.

– Я догадывалась.

– Осталось лишь узнать, кому в голову пришла такая гениальная идея.

Гэм выжидающе смотрела на меня и молчала.

– Да, Гэм, я отыскал бывшего директора бывшей школы в Паутине. Сейчас он занимает какую-то небольшую должность в департаменте. Я позвонил и поговорил с ним. С его слов, в школе никогда не организовывалось подобных экскурсий и, опять-таки, с его слов, школа никогда бы не пошла на столь безрассудный шаг. Я был настойчив, а он терял терпение. Я назвал его лжецом, он меня – сумасшедшим и прервал звонок. Я перезвонил, чтобы извиниться и продолжить расспросы, но такого номера уже не существовало. Разумеется, я записал нашу беседу на диктофон. Вот, послушай.

Протянул Гэм свой потертый телефон с тусклым исцарапанным экраном. Четырехминутная запись стояла на паузе. Гэм внимательно вслушивалась в диалог, прижав хрипловатый динамик к уху. Затем озадаченно вернула мой аппарат.

– Тут только ты. Твой голос и отвечающая тишина.

– Знаю, – огрызнулся я. – Я же не идиот. И я точно разговаривал с ним. Боюсь, что я окончательно запутался и все дальше и дальше от разгадки.

Гэм пожала плечами.

– По-моему, напротив, это объясняет все.

Конечная станция подкрадывалась с мигающей курсором неизбежностью. Я никак не мог прочитать ее название, как ни старался. Буквы двоились и сливались в размытую белиберду. Свет в вагоне загорелся ярче в ответ на темнеющие окна – единственная ветка, пусть которой пролегал не под землей. Закат заливал ровным алым маревом половину вагона.

Гэм смотрела прямо перед собой, то ли на закат, то ли на старую театральную афишу, на которой была не она, а жизнерадостные близняшки в серебристом трико.

– Гэм, ничего не хочешь мне рассказать? – спросил я.

Она повела плечом и вернулась к своим мыслям. Поезд неспешно сбавлял скорость.

– Мы выходим.

***

За четыре часа до заката город искрился под оранжево-желтыми лучами. Я озадаченно перематывал запись на диктофоне, пытаясь найти хоть какие-то следы голоса моего недавнего собеседника – бывшего директора бывшей школы. Поначалу ругался на свой телефон и давно уже обновляемые приложения, приносившие мне сюрприз за сюрпризом. Но мой голос на записи было слышно отчетливо и громко. А за ним следовало, нет, даже не шипение – просто тишина, глубокая, словно провал в земле, у которого нет дна. Такой тишины, пожалуй, нет даже в космосе – безнадежно и отчаянно беззвучной. Когда я начинал проваливаться в нее, она вдруг сменялась моим хриплым голосом, а затем неожиданно возвращалась вновь.

Чертовщина! Ее стало слишком много вокруг. Не сказать, что она не встречалась и раньше, но с приходом в мой офис Бориса Лансу, она словно прорвалась из трещины в нормальном мире и теперь густым потоком заливала мою жизнь.

– С вас ровно десять!

Я полез в карман за мелочью, сжимая другой рукой протянутый стакан кофе. Поймал себя на мысли, что перечисляю в уме имена детей из той пропавшей группы. И, возможно, даже делаю это вслух. Бариста напряженно улыбалась, ожидая горстку монет.

– Вот, держите. Спасибо.

Черт! Я скоро стану городским сумасшедшим. И тогда моя шляпа больше не будет нуарным атрибутом – она станет визитной карточкой психа, разговаривающего с собой и перечисляющего по кругу имена. Но пока этого