Контрольная группа - Павел Александрович Шушканов

Казалось, что он обращался к нам. Он не мог не слышать нашей возни – я пытался удержать Сашу, чтобы она не вырвалась. Он не мог не слышать ее писка из-под моей ладони. Даже если он и догадывался о нашем присутствии, то пока не подавал вида. Подняв с пола кусок штукатурки, он принялся быстрыми штрихами наносить на стену кривые линии, сливающиеся в перевернутое лицо. постепенно оно приобретало его собственные черты. Закончив, он всмотрелся в странный портрет и вдруг издал крик, похожий на трубный слоновий рев. Нарисованное лицо ответило тем же.

Я вскочил на ноги. Что бы не творилось здесь, лучше держаться подальше!

– Саша, бежим! – я попытался схватить ее за плечи и потащить к выходу. Но она стояла словно парализованная и смотрела в безумные глаза, повернувшегося в нашу сторону Димы. Один из них светился синим. Саша закричала и оттолкнула меня. Я испугался того, что она бросится к нему, но страх был сильнее. Отшвыривая от себя пустые коробки, Саша нырнула в служебный коридор, уходящий вглубь здания. Я бросился за ней.

Топот ног позади и топот впереди. А вокруг темнота и запах сырости. Пол был скользким от размокшего картона, впитывающего воду из сочащихся труб. Захлебывающееся от страха дыхание впереди и зловещая тишина позади. И собственное бешено колотящееся сердце.

Внезапный удар в служебную дверь распахнул ее, и серый свет ослепил нас. Саша остановилась, озираясь. Она с испугом смотрела на меня, вылетающего на улицу из темноты здания. Узкий проулок искривлялся и исчезал между высокими зданиями. Я потянул Сашу в глубину переулка, но она вдруг остановилась, отбросила мои руки и теперь растерянно смотрела на меня. Ее взгляд никак не мог сфокусироваться на мне.

– Постой!

– Ты чего? Надо бежать!

– Да стой ты, – она потянула меня назад. – Мы же нашли его. Никита, мы его и искали. Ради этого и сбежали из лагеря.

Я усмехнулся и указал рукой в сторону приоткрытой служебной двери.

– Но он же…

– Да, он не в себе. Ему плохо, он болен. А я… Я испугалась.

– Ты что, хочешь вернуться?!

Саша молчала.

– Нет, я не пущу тебя.

Она шагнула вперед, и на мгновение я решил, что она одумалась. Но ее руки вдруг резко толкнули меня в грудь. Он неожиданности я пошатнулся, ударился в стену. Саша скользнула в приоткрытую дверь, из-за которой раздавался громкий шорох.

– Черт! Саша! – крикнул я в темноту, но мне никто не ответил.

Я опустился у двери, почувствовав спиной, как она закрылась. Я боялся зайти внутрь. Странно все это. Совершенно не думая о последствиях, я шел за ней по руинам города, покинув лагерь, хоть и догадывался, упорно отметая эту мысль, что вся ее внезапная теплота ко мне – только способ уговорить на опасную вылазку. И вот теперь я не мог заставить себя открыть эту дверь и вытащить ее оттуда. И все же я продолжал вслушиваться в тревожную тишину внутри здания. Ни голосов, ни криков. Вообще ничего. Даже шорох исчез.

Когда я услышал голос, мне показалось, что я сплю либо провалился в бред. Голос был знакомым и все таким же раздраженным, хоть и старался быть тихим.

– Никита!

Я пошарил глазами в поисках источника.

– Прямо перед собой! Приготовься и беги, идиот! Он не видит, пока ты не двигаешься.

Голос доносился из здания напротив, из выбитого окна. За осколком грязного стекла шевелилась чья-то тень, но я не мог понять кто это. Зато внизу виднелась дверь, до которой шагов двадцать, не больше. Я аккуратно поднялся и бросился вперед. Заметил, что у закрытой двери нет ручки, но она вовремя распахнулась и чьи-то руки втащили меня внутрь.

Глаза быстро привыкали к полумраку. На меня смотрело рассерженное лицо Марго и флегматичные глаза Кислова. Кислов держал в руках ржавый кусок арматуры, но не угрызающее, а небрежно, словно карандаш. На него он и опирался, прихрамывая. Мне это показалось смешным, и я захохотал, размазывая по лицу слезы и понимая, что не могу остановиться. Марго вздохнула и врезала мне по щеке, как показалось, кулаком или даже позаимствованной у Кислова арматурой.

– Заткнись! Эй, как там обстановка?

Это уже не мне. Она крикнула вверх в лестничный пролет, запрокинув голову. Голос близняшки Кисловой шикнул на нас и велел подниматься.

Ноги были ватными. Марго ворчала, но помогала мне подниматься, ругая за истерику и глупость. Мне было безразлично. Только щека горела огнем и почему-то я радовался этому. Заслужил. Не буду возражать, даже если Кислов проломит мне череп.

– Кладите его, – Кислова в теплой и большой не по размеру куртке – видимо результат похода по пустым магазинам по пути из лагеря – смотрела в окно в бинокль. – Марго, только не бей его больше. Нам еще обратно идти.

В центре пустой комнаты были свалены какие-то матрасы, старые пальто и сумки. Марго не слишком аккуратно разместила меня поверх всего этого и сунула в руки термос.

– Идиот, – прокомментировала она.

Спорить я не стал. В конце концов, они шли сюда через половину города явно не за новым гардеробом. Искали нас, имея свое особое мнение о нашем удачном побеге.

– Что там? – спросил Кислов, обращаясь к сестре. Он присел с краю, вытянул ноги и вытащил из сумки второй термос.

– Движение на втором этаже.

– Оно там?

– Да. Их трое.

Кого трое? Я ничего не понимал. Но важность того, о чем они говорили ускользала куда-то на край сознания. Я с любопытством наблюдал за близнецами и осознавал, что у них одинаковые куртки. Видимо перерыли не один уцелевший магазин, пока не нашли нужное. Эта мысль показалась мне забавной.

– У вас одинаковые куртки, – сказал я Кислову. Тот некоторое время пил кипяток из термоса, потом молча кивнул, не глядя на меня.

– Они вышли на балкон!

Кислов, отложив термос, поднялся. Марго тоже бросилась к окну, едва не споткнувшись о сумку. Я встал на ноги под сердитый взгляд Марго. Она хотела остановить меня, но Кислов похлопал ее по плечу, успокаивая.

Широкий открытый балкон находился как раз напротив наших окон. Вряд ли он когда-то использовался как площадка, куда можно выйти – скорее всего просто декоративный элемент здания. И все же на нем стояли трое. Я видел Машу, узнал Диму. Третий силуэт едва волочил ноги. за его висящими, словно они были вовсе без костей, руками волочились