Красная Заря. Попаданец 1943. Том 1 - Виктор Жуков

Второй удар нанесли войска 1-го, 2-го, 3-го и 4-го Украинских фронтов в феврале-марте 1944 года, разгромив немецкие группировки армии «Юг» и «А» на реке Южный Буг, и отбросив их остатки за реку Днестр.

В результате третьего удара советскими войсками 3-го и 4-го Украинских фронтов и Отдельной Приморской армии во взаимодействии со 2-м Украинским фронтом и Черноморским флотом были разгромлены одесская и крымская группировки 17-й немецкой армии. Был освобождён Крым.

Четвёртый удар осуществлен войсками Ленинградского фронта на Карельском перешейке. 6 июня войска союзников начали десантную операцию в Нормандии. Это означало открытие долгожданного второго фронта. Чтобы не дать немцам возможности перебросить войска на запад, 10 июня Красная Армия начала летнее наступление на Карельском перешейке».

— Во-от! — перестав читать, потряс газетой Павел Данилович перед Борькиным носом. — Соображаешь, курилка?

Он только что прочел вслух статьи репортеров о наступлении советских войск. Слушали трое. Борька чистил автомат. Илья Федорович сверялся со схемами радиолокаций. Я хоть и слушал в пол уха, тоже отвлекся от мыслей.

Стол был завален бумагами. Планы с чертежами разработок высились стопками на старой кушетке. Мы давно покинули румынское село, и теперь ожидали переброски в Карелию.

На дворе стоял апрель. В газете значился июнь. Мы опережали ход исторических событий на два месяца вперед. По истории война шла в параллельном измерении своим ходом. А в наших реальных днях, где я находился, события помчались вскачь, обгоняя сами себя. Наши разработки ускорили наступление войск, приближая Победу. По моим вычислениям, если нарастание динамики будет продолжаться, то мы отпразднуем Победу не 9 мая, а где-то в начале января. На полгода раньше. А это уже кое-что! В рамках альтернативного скачка эволюции, полгода решат ход всей войны.

— Благодаря высадке союзников в Нормандии, теперь война пойдет быстрее, — продолжал размышлять вслух майор. — Усек, боец?

— Не-а, — откликнулся Борька. — Для меня ваша физика, что для коровы самовар. Один хрен ни черта не пойму.

— Объясняю, — пыхтя гневом, разозлился старший товарищ. — Газету видишь, балбес?

— Вижу.

— Какое в ней указано число летнего наступления на Карельском перешейке?

— Я прослушал.

— Для тупых повторю. Десятое июня. Запомнил? Десятое!

— И что?

— А сейчас на дворе апрель. Глянь в окно, самовар с коровой. Видишь? — потряс он газетой? — Я прав?

— Ну, апрель. Ну, и что?

— А то, неуч далекий, что нас завтра отправляют на Карельский перешеек. Там наша армия уже наступает. Понимаешь? Уже! — сделал он ударение. — В газете же, отпечатанной в том, другом ходе событий, значится десятое июня!

Последние слова он почти проорал в ухо Борьке.

Тот уставился в пол. Отложил автомат. Добросовестно почесал затылок. Шарики в деревенском мозгу тракториста заскрипели мысленной смазкой. Илья Федорович, оторвавшись от телефона, глянув на Борьку, хмыкнул. Тот продолжал чесать макушку.

— Так и не допер? — остывая, спросил Павел Данилович.

— Мы в апреле, — стал загибать пальцы младший боец. — А должны быть в июне…

— Десятого, — подсказал майор. — Итого, благодаря технологиям Сани, мы рванули во времени на два месяца вперед. По его разработкам генерал Костиков усовершенствовал реактивные снаряды. Теперь наши «Катюши» долбят немца по всем фронтам. Так, Сашок? — повернулся он ко мне.

Ведя свой дневник, я каждый день отмечал ход наступлений. Сверяясь с историческими датами, что хранились у меня в голове, я действительно отмечал, что весь ход военной кампании ускорился на два месяца. Это то, что я знал. Благодаря новому оружию, новым стратегическим разработкам моей технологии двадцать первого века, весь ход войны сместился вперед.

— Так точно, — ответил я, подмигнув Борьке. — Данилович прав. Эта газета была отпечатана в том измерении, где Победа должна быть 9 мая сорок пятого. А мы сейчас читаем ее в апреле сорок четвертого. И уже — как правильно заметил майор — уже, повторюсь, наши солдаты в Карелии.

Зазвонил телефон. Илья Федорович, продолжая хмыкать от смеха, отвлекся от Борьки:

— На связи.

Кто-то докладывал. Скрипнула дверь. В избу заскочил водитель.

— Готово! Мотор в порядке, товарищ член Военного Совета!

Илья Федорович кивнул. Отдал указания в трубку. Повернулся к нам:

— Собирайтесь, коллеги.

— Самолет на аэродроме ждет, — добавил шофер.

Мы принялись быстро собирать вещи. В рюкзаки пихали схемы, графики, планы чертежей. Продуктами Борька запасся вчера. Нас ждал Карельский перешеек.

Два месяца ускорения хода истории — вот что я отметил сегодня у себя в дневнике.

***

…Перелет миновали благополучно.

10 апреля нас приземлили в Карелии.

— Красота-то какая! — разминая ноги, выскочил из салона Борька. — Эх… Лёшки моего здесь нет.

— Так и не слышал о нем ничего? — с горечью спросил я.

— Не-а. Как в воду канул. И справки наводил, и в штабы дивизий звонил. Пропал. Никто не слышал о нем. Хоть бы в плен — Родина простит. Но чтоб живой был.

— Я Николая Сидоровича подключу. Может, ему удастся узнать.

— Кого подключишь?

— Власика. Охранника Сталина.

— Не-е, это я понял. Кого «подключать» собрался? Он тебе что, электрический транзистор?

— Так говорят в моем времени.

Илья Фёдорович тоже со своей стороны обещал навести справки об Алексее. Приложит максимум усилий, чтобы узнать, в плену он, или нет.

Мы прибыли.

Нас встретило командование войск. Предоставили жилье, питание. Работа конструкторского бюро под руководством члена Военного Совета закипела. Я был главным вдохновителем идей. Генерал Костиков следил за процессом. Десятки инженеров и техников трудились над планом "Сталинских роев". Уже были разработаны первые беспилотники. Оставалось запустить конвейерную линию. Павел Данилович с Борькой помогали вводить новый проект в жизнь.

…А между тем, где-то в застенках концлагерей, томился наш друг Алексей.

***

...Он лежал на окровавленном топчане, где его собственная кровь давно засохла, превратившись в сгустки зловещих пятен. Лица, как такового, уже не было: оно представляло собой сплошное месиво выдранных, обожженных и развороченных ошметков. Заплывшими глазами невозможно было различить призрачные тени, блуждающие по стенам.

Хрипеть не было сил, отчаянно мучила жажда.

– Пи-иить… дайте во-ды-ыы!

Тело было неузнаваемо. Переломанные суставы и позвонки, вывернутые наружу конечности, обожженная спина с содранной кожей, обугленные ступни ног – все это, в конечном итоге, уже не представляло собой ничего живого.

Четыре на четыре метра. Бетон и