Следуя за цветными дымами - Олим Октябринович Бабаев

списывались автоматически. Каков был лимит, Марсель не знал, но потому, как раскланивались продавцы при каждой транзакции, он понял, что сумма большая. Марсель отправился в ресторан фастфуда, где накануне они с офицером пробовали знаменитые «хот-доги». В воздухе витал запах жареного мяса, свежего хлеба и горчицы, нагоняя зверский аппетит. Но завтракать парню не довелось.

В другом конце зала раздался грохот. Крики, звон разбитой посуды, топот ног. Люди метались, сталкиваясь друг с другом, падали, поднимались и снова падали. Паника охватила всех. Марсель замер, не понимая, что происходит.

И тут к нему подбежал парень в красной футболке с надписью MAAGA. Он что-то сунул ему в руки. Тот инстинктивно схватил предмет и тут же понял, что это — связка динамитных шашек с дымящимся фитилём.

Сердце заколотилось. Он оцепенел, не зная, что делать. Люди вокруг, увидев бомбу в его руках, шарахались в стороны, кричали, толкались. Шум стал оглушительным.

Фитиль укорачивался с каждой секундой. Марсель понимал, что взрыв неизбежен. Он не хотел умирать, особенно сейчас, когда жизнь только начинала налаживаться. В отчаянии он швырнул шашку в сторону кухни, надеясь, что там жертв будет меньше.

Раздался оглушительный взрыв. Всё вокруг превратилось в хаос. Осколки посуды, стекла, куски мебели разлетелись во все стороны. Марсель почувствовал удар в голову и потерял сознание.

Очнулся он в холодной, мрачной комнате, больше похожей на карцер. Стены, облицованные старой керамической плиткой, местами осыпались, обнажая серый цемент. Пол был чистым, но это не делало помещение менее угнетающим. Единственное окно под потолком было зарешечено, и свет, проникающий сквозь него, казался далёким и недоступным.

Марсель лежал на металлической кровати, привязанный к ней кожаными ремнями. Каждое движение причиняло боль. Голова раскалывалась, тело ныло от порезов и ушибов. Но физическая боль была ничто по сравнению с тем, что творилось у него в душе.

Он понял, что его подставили. Сделали козлом отпущения. Его, как агнца, вели на заклание, и он сам, как дурак, шёл на это. Голова раскалывалась от боли. «Дурак, дурак, дурак», — стучало в его голове. Ведь знал. Так гладко не бывает. Ммм... Бесплатный сыр...

В комнату вошёл аннунак, прервав самобичевание узника. Его холодный, безэмоциональный взгляд пронзил Марселя насквозь. В нём читалось что-то животное. Мерзкое. Неотвратимое. Так смотрит хищник на свою добычу.

— Кольцов, — заговорил аннунак на чистом русском, — бесполезно отрицать. Десятки свидетелей видели, как вы бросили бомбу. Кто ваши сообщники? Кто дал приказ?

Марсель попытался объяснить, что его сопровождал офицер из охраны архимага, но аннунак лишь усмехнулся:

— Ложь! Не порочьте имя великого правителя. Признайте, что действовали по приказу вашего президента, и вам будет легче.

Допрос длился час. Аннунак повторял одни и те же вопросы, а Марсель, стиснув зубы, молчал. Тогда существо достало кристалл.

— Вы знаете, что это? — спросил аннунак, держа кристалл перед глазами Марселя. — Здесь записаны ваши мысли. Вы действовали по приказу. Признайте это, и боль уйдёт.

Марсель, собрав последние силы, прошептал:

— Пожалуйста, просмотрите записи с камер. Это не займет много времени. Они докажут мою невиновность. Меня подставили.

Но аннунак лишь покачал головой:

— Вы умный человек, Кольцов. Признайте свою вину, и я сделаю вам инъекцию. Боль уйдёт, раны заживут. Вам будет комфортно.

Марсель закрыл глаза. Он понимал, что игра проиграна. Но сдаваться он не собирался.

Глава 14. Погоня в прямом эфире

Амурская область, Россия, Земля « U-332 », недалёкое будущее

Родина встретила нас мелким, противным дождём. Капли, словно назойливые мухи, лезли за воротник, цеплялись к волосам и стекали по лицу. Вокруг всё было серым и мокрым: небо, земля, даже лица сотрудников «Восточного», которые, казалось, специально подстраивались под эту унылую погоду. Но в моей душе, вопреки всему, царила радость. Я чувствовал, как капли дождя, падающие с родного русского неба, пусть даже в параллельной вселенной, смывают с меня всю грязь чужого мира.

Всего несколько недель я провёл за океаном, но они показались вечностью. В Нью-Йорке я уже начал сомневаться, что когда-нибудь снова окажусь в России. И вот, когда наш погрузчик выехал из шлюза «Бродяги космоса», я почувствовал себя самым счастливым человеком во Вселенной.

Но радость длилась недолго. Я понимал, что нахожусь на территории, контролируемой пришельцами. Сидя на контейнере с буром для сангиниевых шахт аннунаков, я ощущал горечь. Эти рептилоиды, захватчики, чувствовали себя здесь хозяевами. Внутри меня боролись два чувства: с одной стороны, я радовался, что взрывное устройство в буре деактивировано, и ядерного апокалипсиса удалось избежать. С другой — я сожалел, что аннунаки продолжат выкачивать ресурсы из планеты, которую я считал родной, хотя она даже не принадлежала к моей вселенной.

Я обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на огромный космический корабль. Где-то там, в своей каюте, на меня смотрела в иллюминатор черноволосая красавица с зелёными глазами. Я почему-то был уверен, что наша история только начинается. Мультивселенная не так уж велика, чтобы в ней могла затеряться девушка, в которую я, похоже, начинал влюбляться.

Если бы не русская речь с крепкими словечками, доносящаяся от рабочих, я бы подумал, что мы всё ещё в космопорте Нью-Йорка. Постройки, роботы-погрузчики, даже спецовки работников — всё было одинаковым. Но нет. Это Россия! Вокруг наша тайга! Здесь даже воздух пахнет домом.

Нас доставили к месту назначения поездом. До сангиниевых шахт путь оказался неблизким — около четырёхсот километров. Ехали долго. С остановками. Чая нам, конечно, никто не предложил. Не СВ. Хорошо хоть нашёлся брезент, под которым мы укрылись от дождя. Американцы выглядели жалко — бедолаги совсем продрогли. Понятно. Не Майами-Бич.

Я вспомнил, что на нашей Земле здесь находился золотой рудник. В моём мире, чтобы добыть полторы тонны золота, перерабатывали миллионы тонн руды. И, возможно, это к лучшему, что наши геологи не знали о сангинии — иначе планета давно бы уже была под пятой аннунаков.

Нас разместили в общежитии рабочего посёлка, окружённого дремучей тайгой. Кастелянша, тётя Вера, предупредила, что накануне в посёлок забрели три медвежонка, и советовала не выходить без сопровождения. Но сидеть в четырёх стенах — не в моём характере. Я посмотрел на