Путь хирурга - Валерий Александрович Гуров

Демид нервно сглотнул и шагнул ко мне неохотно, будто я просил его прыгнуть в ледяную воду.

— Ты понимаешь, что толкаешь меня в пропасть? — зашипел он, всё-таки помогая мне придерживать Владислава с другой стороны.

— Если ты еще не понял, ты уже давно находишься в пропасти, — не удержался я.

Демид пропустил мои слова мимо ушей.

— Куда ты его собрался вести в таком состоянии? — спросил он.

— А как ты думаешь, куда ведут человека, которому нужна срочная медицинская помощь? — с притворным терпением ответил я.

Лицо Демида вытянулось, а глаза расширились от ужаса.

— Только не говори, что в медпункт…

— Именно туда, — отрезал я. — Других вариантов нет.

Демид явно хотел что-то возразить, но все же промолчал. Он прекрасно понимал — магические потоки заблокированы, и помочь Владиславу сейчас можно только «запрещенной» медициной.

Мы быстро, но осторожно тащили Владислава в сторону медпункта. Он висел у нас на руках, тяжело дыша и тихо постанывая на каждом шагу. Демид то и дело оглядывался, явно ожидая, что нас вот-вот заметят.

— Ты же понимаешь, что будет, если узнают, что ты поволок его сюда? — нервно прошипел Демид, вздрагивая от любого постороннего звука.

— Лучше скажи мне, что хотели сделать близнецы? — я сменил тему.

— Ты про двойной удар? Это особенность у единоутробных. Они могут объединять потоки энергии, усиливая друг друга. Я тебе потому и говорил не лезть, когда их двое!

— Хочешь сказать, если бы их было трое, то я бы уже валялся без сознания? — саркастично уточнил я.

— Именно так, — нервно кивнул Демид, снова оглядываясь. — Тройняшки — это вообще катастрофа. Могут в ноль выжечь противника за секунды.

Я мысленно отметил эту информацию. Значит, у каждого из братьев — индивидуальный энергетический потенциал, но в связке он ократно возрастает.

— А остальные тоже могут такое провернуть? — спросил я.

— Нет, конечно, — заверил Демид. — Это чисто фишка единоутробных, врожденная способность.

Полезная информация. Возможно, всё-таки есть какой-то способ искусственно объединять потоки, чтобы увеличивать свою мощь. Обязательно нужно будет попробовать что-то подобное самому. Ну, это когда Влад перестанет умирать у меня на руках.

Мы, наконец, подошли к медпункту, и я осторожно толкнул дверь ногой, открывая проход. Быстро сбросил с койки груду старых простыней и осторожно уложил на нее Владислава. Тот тихо застонал, лицо его блестело от пота.

Демид стоял рядом, белый как мел, и нервно кусал губы.

— Я же тебе говорю, если учитель узнает, тебе несдобровать, — он смотрел на меня с отчаянием.

Я не обратил на него внимания, полностью сосредоточившись на Владиславе. Аккуратно раздвинул края окровавленной робы, открывая рану на боку. Рана была глубокая и уже начала гноиться. Края покраснели, наверняка от падения в песок, воспаление явно набирало обороты.

М-да… если это сейчас не убрать, заражение пойдет дальше, и тогда ему конец.

Применить энергетическое лечение сейчас было невозможно — здесь полностью заглушили магические каналы.

— Он может умереть, — бросил я Демиду, не отрывая взгляда от раны.

Демид вздрогнул и вдруг перешел на паническое шипение.

— Ты правда не понимаешь, во что нас втягиваешь? Нас обоих выгонят к чёртовой матери!

Я медленно поднял на него взгляд, не позволяя панике заразить себя.

— Либо ты сейчас берёшь себя в руки, либо иди отсюда и не мешай, — жестко отрезал я. — Только учти, совесть потом будет мучить именно тебя, а не Астахова.

Я снова повернулся к Владиславу, быстро прикидывая план действий. Демид некоторое время стоял молча, а затем тяжело вздохнул. Но пока не ушёл.

Тогда я твёрдо произнёс:

— Мне нужна твоя помощь.

Демид вздрогнул и отступил назад, словно его ударили током.

— Ты… ты шутишь? Я не умею! Я не врач, я…

— Хочешь, чтобы Владислав умер прямо здесь и сейчас? — перебил я его. — Потому что именно это и произойдет, если ты откажешься. А вместе мы можем спасти ученика.

Демид закусил губу и в ужасе уставился на раненого, чье дыхание становилось все чаще. Я, хоть и не имел времени на уговоры, специально назвал его сейчас по имени.

— Так… — выдавил он, наконец. — Хорошо, но что мне делать?

Я мысленно усмехнулся. Что ж, отлично, значит, все-таки не трус. Возможно, не всё с ним еще потеряно.

— Для начала найдем инструменты.

Я быстро подошел к старому шкафу и начал торопливо перебирать содержимое. Внутри оказалось лишь несколько покрытых ржавчиной хирургических инструментов: зажимы, иглы, и явно много лет не использовавшийся пинцет. Я осмотрел их, ощущая, как по позвоночнику проходит неприятный холодок.

— Не идеально, но выбора у нас нет, — пробормотал я. — Воду сможешь найти?

— Тут… ага… кран есть…

— Вскипятить?

Не знаю, можно ли назвать это везением, но среди хлама обнаружилась ещё старенькая, но рабочая печка с одной конфоркой.

Демид молча наблюдал, как я налил воду в тазик, разжег плиту и кинул инструменты в воду, стараясь хоть как-то простерилизовать их кипячением.

— Если инструменты не будут стерильными, начнется заражение крови, — пояснил я, глядя на побелевшего Демида. — Понимаешь?

Тот кивнул, не произнося ни слова.

— Сейчас главное — вычистить гной и удалить мертвые ткани из раны. Если оставить их, начнется… некроз, потом сепсис, и через несколько часов ему уже никто не поможет. Так что давай-ка, принеси обезболивающее.

Демид метнулся к старому шкафу и вернулся через минуту с маленьким флаконом.

— Здесь… последняя доза, — сказал он с тревогой, протягивая ампулу.

Я быстро открыл флакон, наполнил шприц и аккуратно ввел препарат Владиславу. Через несколько минут его дыхание стало ровнее, мышцы слегка расслабились.

— Сейчас я буду удалять некротические ткани и полностью очищать рану, — объяснил я, надевая перчатки, найденные в старой упаковке. На дату окончания стерильности я даже не глянул — какой здесь в этом смысл? — Ты будешь подавать инструменты и держать края раны.

Я достал скальпель из горячей воды, обжегшись, но терпя боль.

— Возьми зажим, — резко приказал я, протягивая ему инструмент. — Ты будешь подавать мне инструменты и держать края раны открытыми. Иначе я не смогу ее нормально обработать.

Демид помедлил секунду, затем неуверенно взял зажим, словно это был раскаленный кусок металла. Его пальцы заметно дрожали.

Я уверенно поднес скальпель к