Блог Бабы Яги. Путь в железных сапогах - Натали Смит

Мамонтов, может, и нет. Бессмертная или повышенной живучести — на цепях висеть в плену и сохраниться! Тот «княжич» сказал именно про плен, в одной из версий сказки как раз было много всего намешано.

— Злодейка? — спросила Настя, заметно оживившись. — Ты ж посмотри, сколько богатырей погубила.

— Да не ясно, — поморщилась я. Жестоко поиграть любит — это точно, но в Лукоморье не все то черное, что черным выглядит, и не все белое, другие реалии и понятия.

— Повтори, Яга, что тебе душа передала? — попросила Баст.

— Расхитители там, где ты яростью землю поливаешь. И добавил про книгу, зеркало и крылья.

Я догадывалась, о чем речь: старое кладбище, там я даю волю эмоциям. Друзей посетила та же мысль.

— Жечь! — кровожадно пискнул Супчик.

— Ты давно не нарушала кладбищенский покой, — зловеще муркнул кот.

— Там почти ничего не осталось, но надо добить, чтобы всякая плохо упокоенная дрянь не вылезала больше. — Я задумалась. — Правда, мне до сих пор никто откуп не предлагал волшебными предметами.

— Будем копать, — потерла руки богатырша.

Ее лицо — открытая книга, и, судя по всему, она уже мечтала разобраться по богатырским понятиям за убитых коллег. Но вот беда — точное место раскопок нам неизвестно. Это же все перерыть придется!

— Тоха, ты с нами? — спросила я, надеясь на положительный ответ, слишком часто он на скамье запасных сидит.

— От Ворлиана надо разрешение, он не любит чужих в своем мирке, — отчаянно зевая, ответила Баст вместо него. — Постараюсь узнать в ближайшее время.

Тоха все же ответил, что он в деле, но по возможности — у него планы на неделе. И день рождения.

Я знала, что он не справляет и жутко не любит этот день — в детстве разочаровался. В его день рождения праздновал не он, а родители, и делали это на свой манер. Безумно хотелось разрушить Тохину стену неприязни и дурных ассоциаций, и я непременно попробую.

* * *

Город оглушал.

После пустоши насыщенность цветом, людьми, музыкой, шумом, образами как будто играла на нервной системе. Выходные в Нави расширили внутренний разлом между мирами, подчеркнули тени, обнажили острые углы.

«Мир не изменился, это ты стала другая и продолжишь меняться», — успокаивала Ядвига.

От Ворлиана не было ответа уже два дня, неулыбчивые ребята из ССБ еще не стояли на пороге, напоминая, что не все задания Корпорации выполнены, и я занималась своими делами. Вечер вторника занял колдун.

— У меня для тебя подарок, Джьянина. — Маркус подал мне продолговатый сверток. Подарочная бумага с плюшевыми медведями наспех перемотана лентой, внутри что-то тяжелое. Моя воинственная половина оживилась, предвкушая, и не ошиблась…

Нож легко выскользнул из деревянных, обтянутых кожей, ножен. Он выглядел побывавшим не в одних руках, старинным. Прямое лезвие, на котором едва угадывалась надпись, и крайне острый конец. Костяная рукоять обмотана кожей, такой же тертой, как само лезвие.

— Сакс. — Маркус указал на нож. — Германцы когда-то применяли их в ближнем бою.

— Он выглядит древним. — Я рассматривала оружие с удовлетворением, какое мне теперь мало что приносит, почти мурлыкала.

— Так и есть. Примерно четырнадцатый век.

— Только не говори, что ты ограбил музей.

Маркус хмыкнул:

— Нет повода, это из коллекции моей семьи.

— Неожиданно! — Я не скрывала восторга. — Спасибо!

— Маленькая безделушка для прекрасной воительницы. — Черные глаза довольно мерцали. — Рад, что подарок пришелся по душе.

«Лесть — ядовитое благоухание, которое женщины страстно вдыхают. Не стоит упиваться — сильные ароматы пагубно влияют на восприятие реальности», — донеслось из глубин сознания назидание Ядвиги.

Она, конечно, права — что не уменьшает радости.

Маркус готовил мясо на своей черно-стальной кухне, но стол пришлось накрывать на одного — это ему не нравилось. Подарок разрядил обстановку, мои руки были заняты, пока он уплетал стейк-мачете.

— Ты не забыл про свою вендетту? — невзначай спросила я, рассматривая надпись на ноже. Никаких ассоциаций не возникало, только ощущение энергии, оно вибрировало в ладонях при соприкосновении. Почти чувственно.

— Помню едва ли не каждую минуту каждого дня. Злопамятный. — Белая салфетка в смуглых руках Маркуса выглядела чем-то чужеродным, словно ее нужно спасать. Но облик уравновешивали оттопыренные уши — он сидел спиной к светильнику, и они забавно просвечивали.

— Ты до сих пор не рассказал мне подробности, — напомнила я, чтобы скрыть желание улыбаться. — Имена, места… Совсем не лишне знать.

— Правда? Что ж, думаю, мы уже достаточно близки для подробностей.

— Все колдуны скрытные? — Да уж, мы имитируем отношения, и это не предполагает открытости.

— Все. Ты ведь тоже много утаиваешь. — Он подмигнул мне, задумчиво отпил пиво и буркнул нехотя: — Грегори.

— М?

— Его зовут Грегори, и он, мать его так, мой родственник.

Точнее, дальний кузен Маркуса по линии матери. Грег и Маркус были одного возраста и не ладили с пеленок. В целом Грег считался самым странным в недружной и разбросанной по миру семье потомственных колдунов. Едва ли не с первых шагов пакостил всем вокруг, да так, что его желали принести в жертву забытым богам даже родственники. К сожалению, до пятнадцати лет ребенок из касты колдунов живет с родителями и нельзя безнаказанно его пожертвовать и вообще причинить ему вред.

Спустя многие годы вялых препирательств и мелких козней на шабаше им обоим понравилась ведьма, но ее выбор пал на Маркуса. Грегори затаил обиду, а он был чрезвычайно злопамятен в мелочах (хуже Маркуса, если ему верить).

Когда выдалась возможность, Грег украл гримуар одной из прабабок — вещь, которую должен был получить Маркус по праву наследования. Подлец точно знал, по какому месту бить: Маркус трепетно относился к памяти предков, больше, чем кто-либо в семье, и пропажа вызвала ярость.

У старой хрупкой книги самыми крепкими частями были корешок из кости и обложка из человеческой кожи, страницы требовали деликатности и редкого использования. Грег, давно оборвавший связи с семьей и лишь изредка появлявшийся на шабашах, пустился в бега вместе с гримуаром. Гаденыш не гнушался испытывать на Маркусе дальнобойные заклинания из книги и однажды почти преуспел в своей оголтелой мести. Экстренный портал, который пришлось создать Маркусу в падающем самолете, едва не стал фатальным.

Противостояние кузенов не вызывало у семьи желания вмешаться — это