Блог Бабы Яги. Путь в железных сапогах - Натали Смит

из сказки впитывала все иномирское с потрясающей легкостью. Как она возилась с молниями — это отдельная история, они ее завораживали, почти как «коробочка со скоморохами». Я принесла ей и обувь на выбор, но между дутиками и валенками она предпочла последние, с вышивкой в виде снежинок. В итоге мы все (кроме директора) выглядели чужеродными элементами мрачноватого сказочного пейзажа.

— Артефакт для поиска ни у кого не завалялся? — уныло спросила я.

Ворлиан, укутанный в теплый плащ, так и сидел на раскладном стуле, будто режиссер фильма, и наблюдал с непонятным выражением лица.

— Ничего нет. Придется самим, — без толики сочувствия ответил он.

— Мы здесь до весны окопаться можем. Вещи Елены могут быть где угодно, хоть в том заваленном склепе, хоть у нас под ногами. Есть вероятность, что я их молниями повредила, пока выжигала неупокоенных.

— Это вряд ли, волшебные вещи нельзя просто уничтожить, они вечны, как Лукоморье, — улыбнулся директор.

— Кстати, никто не знает, как образовался сказочный мир? Это же загадка в загадке. — Своевременные вопросы у меня, конечно, ничего не скажешь. Успели повоевать, помереть, и только сейчас я их задаю.

— Теория возникновения Лукоморья гласит: люди множество веков рассказывали истории, истории наполнили мир, — решил реабилитироваться Бальтазар. И к нему голос в голос присоединилась Баст:

— Когда в людском мире историям стало тесно, они создали свое пространство для жизни.

— И кто это придумал? — удивилась я.

— Свинописцы, — бодро ответил кот и покосился на директора. — Простите, летописцы, конечно летописцы.

Металлоискатели говорили на разные тона, производили своеобразную музыку. Фигуры друзей в сумерках вызывали меланхолию. Не знаю, что делать. Брать лопату и просто копать первое попавшееся место неэффективно. Возможно, стоит все же поговорить с мертвыми, вдруг сами проболтаются.

— Почти стемнело, и довольно холодно, я скоро уведу Антона заниматься. — Бастет сложила передние лапки на хвост и помялась: — Его достижения по переносу тела в разные точки мира колеблются, никак не закрепить, пока его эмоциональный фон в плачевном состоянии. Я рекомендую ему больше общаться с Братаном и этой девушкой-жнецом. Они его стабилизируют.

— Ты лучшая ученица Ларисы Петровны, — ласково улыбнулся Ворлиан. — Она скучает по тебе.

— Она интересная и добрая, директор, но без крайней необходимости я не посещаю стены Академии, — нейтрально отозвалась кошка.

Они говорили о старенькой учительнице психологии в Академии, Бальтазар как-то рассказывал. Ее «пригласили» преподавать излюбленным методом рекрутов, который директор не одобрял, — обманом и дурманом, но женщина смогла понять, простить и осталась с котами насовсем. Насколько я знаю, она не покидала Академию по своей воле, решила, что этот сказочный мирок ей подходит больше суетливого реального мира.

— Ворлиан, вы приставили Бастет к Тохе, но корпорация не объяснила, зачем он им нужен. Он ведь не сказочный, — подумала я вслух.

— Корпорация ничего не объясняет, поэтому и я не могу, — хмыкнул директор. — Но у моих учеников есть любопытная теория. Бальтазар!

— Это домыслы, но… Думаю, что из него хотяут сделать сказочного, — ответил кот.

— Сначала, как положено, миф, потом сказку. Приток свежей крови, так сказать, — добавила Бастет.

— Не поняла, — озадачилась я.

И коты объяснили.

Сначала, в древние времена, появился миф. Мифы — родоначальники сказок, таким образом древние люди объясняли явления окружающего мира, самих себя, звезды и ветер — словом, все. Они жили в этом, миф был единым целым с человеком, сопровождал с рождения до смерти. А сказки — это уже отпрыск мифа, в них герои не божества, создавшие окружающий мир, а сами люди.

— Народные сказки являются слепком с мира в том виде, в каком он существовал в сознании первобытных людей, — продекламировал кот, и это была явно чья-то цитата. И добавил: — Экзамен пересдан, магистр?

— Молодцы оба, — похлопал Ворлиан. — Да, из Тохи, вероятно, захотят сделать нового персонажа из городского мифа. Поэтому мы с Ядвигой решили за ним присматривать, и я дал парню компаньона. Потому что сказка бывает и доброй, и злой, и от окружения героя зависит многое.

Не могла с ним не согласиться. Будь у меня не эти друзья, скорее всего я бы пошла по темной дорожке в еще более темную чащу. Ялия и Каз утверждали, что я бы просто перестала быть собой.

Совсем стемнело. Колючие мелкие снежинки жгли щеки. Ворлиан сложил свой стул и взгромоздился на метлу.

— Сворачивайтесь на сегодня. И, Янина, ты не встречалась с провидицей последнее время?

— Нет, но усиленно думала о ней, хотелось бы поболтать. — Я пожала плечами. — Ядвига говорила мне слова призыва, которые могут помочь, но я не решаюсь…

— Понял. Беспокоюсь просто, она совсем потерялась. — Он махнул рукой и чуть улыбнулся, но глаза остались серьезными. — Увидимся завтра с утра.

Его грузная фигура быстро исчезла в темноте. Друзей звать не пришлось, они пришли сами, недовольные и замерзшие.

Полагаю, пришло время для домашних посиделок и поднятия настроения проверенными методами.

* * *

Изольда вне боевых действий — островок уюта и стабильности, а снежное убранство добавило душевности. Многие любят зиму за теплые дома, пушистые пледы, чашку чая или какао и спокойный вечер за книгой или просмотром фильма. Вы, наверное, тоже цените такие моменты?

А я теперь не знаю, как мне уютиться.

В плед завернулась — хорошо. Какао нам самобранка подала — прекрасно, я пила, хоть и без энтузиазма, не хочу же ни есть, ни пить особо. Настя с книжкой про Колобка сидела, серьезно сдвинув брови от усердия, — зимний комплект удовольствий в целом засчитан. Тоха и Бастет ушли все-таки на ночь домой, медитировать, или что там кошка с ним делает для душевного равновесия. Явно не мурчит ему под боком — вообще не слышала, чтобы она так делала.

— Избушка, избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом! — гаркнул знакомый голос снаружи. Изба не шелохнулась, и так к лесу задом сидела, только дверь чуть приоткрыла.

— О, компания, — зевнул во всю пасть Исчадие и заснул, едва дождавшись кивка гостя.

Каз застучал копытами у порога, отряхивая снег.

— Учитель… — Настя подскочила и вытянулась.

— Вольно, — небрежно бросил бес, и она вернулась к книжке.

Да, уроженец преисподней холод недолюбливает — пуховик вдвое толще моего. Скинул одежду на скамью, сел за стол.

—